– Прекрасная книга Гюнтекина. Я сам ее когда-то читал с удовольствием. Лет в тринадцать у мамы взял. Это уже классика. Турция в период начала реформ Ататюрка.
– А, Вы, что читаете, Антон? – робко поинтересовалась Гера.
– Сводки с бирж. Но, если серьезно, читаю, конечно, в основном, зарубежных авторов.
– Наверняка в подлинниках?
– Случается, – Антон перевел тему – смотрите, Гера, гроза прошла.
Воспользовавшись возникшей паузой, девушка положила книгу в сумку и достала кошелек, но Антон уже направился к официантке, болтающей у стойки с барменом.
Они покинули стеклянную кафешку. На улице заметно похолодало после грозы. Гера в легком платье почувствовала, что мерзнет. Она дрожала. На Антоне поверх футболки был надет тонкий голубой пуловер, он стянул его с себя и накинул девушке на спину, завязав впереди рукава.
– Ты зубами от холода стучишь. Не простынь, ты же незаменима, не то, что я!
Гера с благодарностью посмотрела на Антона. От пуловера, хранящего тепло парня, приятно пахло.
По свободным от пробок улицам они быстро доехали до Южки. В начале лета город пустеет, москвичи разезжаются по дачам. На прощание он долго не отпускал ее руку. Чувствовалось, что ему не хочется расставаться. Она догадалась и честно призналась ему:
– Извини, сегодня не могу тебя пригласить к себе. Спасибо за прогулку и кофе с мороженым. Давай не будем спешить. Пока только дружба. Согласен?
Он кивнул:
– Согласен. Можно спросить?
Теперь кивнула Гера.
– Скажи, как твое полное имя?
– Ой, самый мой нелюбимый вопрос! Угораздило отца назвать дочь Гертрудой! В школе еще хлеще – Герасимом звали, но парни, в основном! Она заторопилась, чтобы побыстрее уйти. Вдруг вспомнила, что забыла отдать пуловер. Быстрыми шагами вернулась к автомобилю и протянула его в окошко Мерседеса. Антон поймал ее руку и поцеловал! Гера, с колотившимся в груди сердцем, почти бегом поспешила к дому и скрылась в подъезде, а автомобиль парня развернулся и поехал прочь.
