Их похищали настолько часто, что были выпущены брошюры-рекомендации для землянок, выезжающих за пределы планеты – менять цвет глаз, цвет волос, пользоваться цветными тонерами для кожи и обязательно носить трекеры для связи с ближайшим отделением космополиции.
Постепенно жены-землянки из редкой экзотики превратились во что-то привычное, и ажиотаж стих. Сменилась мода, более популярными стали голубовато-белые сирианки и антрацитово-черные кублинки.
К тому же со временем выяснилось, что дети землянок в первом-втором поколении имеют такой же гибкий геном и прекрасно скрещиваются с любыми расами. В итоге охота на земных женщин практически прекратилась, и правительство допустило женщин в космические стипендиальные программы.
Поначалу совсем немного, но лиха беда начало. Через десяток лет каждая вторая девчонка мечтала попасть в такую программу, чтобы повидать обитаемый космос. Год обучения на другой планете стал чем-то вроде «Гранд-вояжа» для земных специалистов.
Настя Соколова тоже мечтала о полете в космос. Она училась на пятом курсе БиоМеда, мечтала увидеть оранжереи и гидропонные комплексы других планет и прикладывала немало усилий, чтобы попасть в программу.
В последнее время особой популярностью пользовалась Проксима Центавра. Выяснилось, что у многих землян имеются латентные способности, которые можно развивать. Не у всех и не всегда, но именно на Проксиме добивались самых лучших результатов.
Вот туда Настена и хотела. У нее, как выражалась бабуля, были «зеленые руки». Потому и поступила на БиоМед, планируя выращивать лекарственные растения.
Пережив некоторое разочарование в самом начале учебы, Настя постепенно узнала, что на Земле лекарственные травы выращивают в минимальном количестве – на экспорт. Гораздо больше внимания уделяют производству мяты как универсальной отдушки для десертов, лекарств и моющих средств.
Конечно, сорок три вида мяты давали какое-никакое разнообразие в этом вопросе, но, представляя себя куратором бесконечных мятных полей, девушка вздыхала. Ей вообще мало нравилась полевая агрокультивация. Девушку больше пленяли естественные заливные луга, на которых она выросла.
Так уж случилось, что родители Насти были людьми, увлеченными своим делом. Отец занимался инженерными проектами – в основном планетарными, но пару раз вылетал со своей командой в космос. Мать так же увлеченно занималась теоретической и лабораторной разработкой новых напылений и сплавов, проводя испытания, путешествуя по всей земле и нередко бывая на орбитальных станциях.
Настя была их единственным ребенком.
Когда малышке было три месяца, Искра Витальевна вновь собралась на орбиту и пожелала прихватить с собой грудного младенца. Увы, врачи запретили резкие перепады давления, сверхочищенный воздух и воду замкнутой системы очистки. Слабый иммунитет.
Растерянная маменька чуть не впала в депрессию, но тут на помощь пришел Валерий Степанович – отец Насти. Покрутив розовый сверток, он предложил отправить малышку к его родителям, в этнографическую общину Поволжья. Там и воздух свежий, и вода чистая, и вообще – заповедник.
Этнографы живут в своей деревне практически натуральным хозяйством, попутно проводя исследования, принимая экскурсии и выпуская интереснейшие фольклорные материалы для туристов и гостей с других планет.
Искра Витальевна утерла слезы – и согласилась.
С той поры Настя видела своих родителей только на мониторе комма. Нет, раз или два в год они приезжали в гости – обычно на праздники или на ее день рождения. Но это были совсем короткие встречи, за которые девочка не успевала привязаться к родителям или сложить о них особое мнение. Так что настоящим образцом для нее стали дед и бабушка.
