Седло (в) - страница 26

Егор Петрович очень не хотел три часа дороги слушать полулегенды из жизни Вязникова, поэтому заранее решил, что не будет, подобно садоводам без собственных авто, кидаться в автобус, а выждет, чтобы сесть либо с Растегаевым, либо одному. Эта поездка имела для Егора Петровича свою ценность, так как он планировал, выбрав удобный момент, все же донести до Растегаева то, что помешал ему сделать алкофейерверк.

Вязников стоял у первой двери и по одному запускал в чрево своевременно поданного автобуса списочный состав, после чего по-командирски махнул рукой Растегаеву с Седловым. Седлов намеренно выдержал паузу и медленно пошел за Растегаевым.

– Егор Петрович, поспеши, опаздываем, военные не ждут! – Вязников начал играть свою любимую роль.

Седлов для видимости чуть ускорился, но все равно вошел в автобус, когда Растегаев уже занял одно из мест в первом ряду, и сел рядом с ним. Вошедшему последним Вязникову оставалось сесть только на параллельный первый ряд. Отчасти план Седлова – оказаться рядом с Растегаевым – был выполнен: отчасти потому, что, как только они отъехали, Вязников задорно перевесился через ряд и начал рассказывать, как ему в очередной раз удалось все сделать так идеально.

Седлов в речевой патоке Вязникова о связях, собственном авторитете, идеальной воинской части, которой командует товарищ его товарища, успел понять, что по пути туда шанса поговорить с Растегаевым точно не будет, может быть, только начать, когда гуру ОБЖ наконец устанет, что было маловероятным. Шанс представился неожиданно, когда один из, видимо, не тщательно отобранных учеников вдруг спросил:

– Алексей Юрьевич, а можно спросить?

– Филантьев, можно Машку за ляжку и козу на возу, а в армии говорят «Разрешите».

– Ну мы же не в армии.

– Так едем туда, да и ты скоро будешь, так что тренируйся.

– Не буду – у меня плоскостопие.

Данная информация несколько омрачила эйфорию Вязникова, очевидно, пропустившего в стадо отобранных лебедей гадкого утенка, который, вопреки сюжету, точно не станет армейским лебедем. Вязников был из тех, в чьих глазах представитель мужского пола, не служивший в армии, становился какой-то ущербной особью, изначально обреченной на все жизненные беды, от которых, видимо, в его представлении, как пожизненный приросший бронежилет, защищает служба в армии. Но автобус было не развернуть, как и нельзя потерять подполковничье лицо перед остальными. Поэтому Вязников решил не усугублять:

– Так что спросить-то хотел?

– А правда, что в этой части уставщина и кого-то из солдат изнасиловали?

– Откуда у тебя такая информация? – Видно было, что теперь на весах непредвиденных подполковником репутационных неприятностей плоскостопие стало уже забывшейся мелочью. Но помог сам Филантьев:

– Друг рассказывал, он там служил.

– Его, что ли, насиловали? – Перекатывающиеся по сиденьям смешки стали прекрасным занавесом на фоне торжества Вязникова. Противник был нейтрализован.

– Но уставщина ведь есть? – не сдавался побежденный.

– Что чушь-то городить? Что такое уставщина – следование уставу, который, как я вам говорил, кровью написан. Не будет устава – тогда точно и насиловать, и убивать будут. Не будет армии. А без армии, Филантьев, таких, как ты, с плоскостопием, точно некому будет от америкосов защитить.

Повторные смешки уже можно было считать победным салютом Вязникову. И он, снова прочно сев на своего армейского конька, решил закрепить успех и предупредить рецидивы: