Седло (в) - страница 8

– Мне не важно.

– Не важно – не участвуй, но ты же не зря читал, и давай будем судить уже по итогу, – Седлов начал закипать, но понимал, что так можно сварить урок, и он все же отдавал должное периодической точности читающего Бликова.

– Можете ли вы согласиться с тем, что Андреев здесь намеренно пародирует некоторые романтические, лирические литературные мотивы, сюжеты, в которых описывались чувства героев, любовь?

– Да, – Подгорный одновременно с Шерстневой.

– Кстати, намеки в тексте произведения на героев, сюжетные линии других произведений называются аллюзией. Давайте запишем определение. – Седлов не был сторонником диктовки и заполнения тетрадей текстом на литературе, считая это тратой времени и убийством мысли, тем более писанины хватало везде, но, как говорили административные умы, всегда должны быть следы обучения. И эти следы надо было оставлять.

– Обратившись ко второй части рассказа, мы поймем, в чем смысл первой.

И Седлов пересказал вторую часть, опустив развязку, которую предоставил учащимся прочитать самим.

– Обратите внимание на описание людей, которых встретили Зиночка с Немовецким, это четвертая страница, первый абзац. Их описание отличается от описания героев в начале рассказа?

– Да, – сказала Шерстнева, скорее констатировав очевидное.

– А чем именно?

– Ну здесь уже все реалистично, нет странностей, – Подгорный.

– А сами типы героев отличаются: Лиза с Немовецким с одной стороны и те, кого они встретили?

– Ну, эти первые такие пафосные, а на поляне – быдло какое-то, прямо как у меня у «Пятерочки» сидят каждый день тела на пузыре, – за эти неожиданности, хоть и грубые, Седлов и ценил Бликова.

– Молодец, Сергей. Можем ли мы сказать, что происходит столкновение двух разных эпох: уже ушедшей, оставшейся только в воспоминаниях, кажущейся искусственной, и наступившей реальности?

– Да, – Шерстнева продолжала идти к своей пятерке простыми выверенными шагами.

– Давайте обратимся к кульминации и развязке, – и Седлов, опуская натуралистические подробности, пересказал концовку.

– Что можно сказать о герое…

– Подождите, а что они с ней сделали? – в Бликове снова проснулись внутренние паразиты, сжиравшие уроки и настроение не только Седлова, но и многих коллег.

– Ты же читал рассказ, там все очевидно.

– Я не понял. Вы же учитель, объясните.

Седлов было уже собрался сооружать ответ, который бы и накормил внутренних паразитов Бликова, и позволил завершить урок, но на помощь пришел Подгорный:

– Изнасиловали. Зачем ты дурака включаешь?

– А как именно? Там непонятно написано.

– Ну так приди домой и тайком от мамы в инете посмотри, как насилуют, если непонятно, – это оказался, по сути, выстрел в голову, за что Седлов был очень благодарен Подгорному.

Бликов потух, как хотел верить Седлов, до конца урока, и Седлов смог продолжить.

– Мы все прояснили, и я вернусь к вопросу: что можно сказать о герое, познакомившись с рассказом в целом? Первоначально мы противопоставляли Немовецкого с Зиночкой как представителей старого возвышенного мира носителям низменных черт той современной реальности, с которой они столкнулись. Можем ли мы это сделать после развязки?

– Да, – Шерстнева снова угадала в роли капитана-очевидности.

– А почему, Лиза?

– Потому что он… – начал было Подгорный, но Седлов решил пойти на принцип и дожать Шерстневу, которая после этих «нет» и «да» каждый раз уточняла, заработала ли она свою пятерку, с той же очевидной уверенностью.