– Стой на месте, – Катя застыла, для уверенности выставив перед собой руки. – Ты ведешь себя непредсказуемо. В данный момент выглядишь вполне нормальным, но тогда, в клубе, ты был будто полностью невменяем.
– Но ведь ты сама позвонила мне и заявилась в откровенном наряде. Проигнорировала то, что я тебе пытался сказать, и создала опасную ситуацию, – кончики пальцев уперлись ему в грудь. – Да, я слегка переборщил. Но и ты раздразнила меня и сбежала.
Дыхание сбилось, а мысли путались и обрывались.
– Это была моя вторая личность… демоническая часть, – пролепетала она, – ты же понимаешь, что вовсе не я…
– Ну тогда дай мне поговорить с ней…
Лязгнула дверь в тамбур, и на лестничной клетке показалась женщина с мусорным ведром. Сиюсекундное облегчение от того, что они теперь не одни, сменилось испугом. Катя вздрогнула, опознав особо вредную соседку, и запоздало отшатнулась от парня. И принесла же нелегкая старую грымзу, смысл существования которой давно свелся к разносу сплетен и перемыванию костей жильцов дома. Не стоило бы этой дамочке видеть их в таком положении… решит небось, что они у стены «зажимались».
Соседка нажала кнопку вызова и теперь стояла, со скучающим видом ожидая лифт. Катя вдруг четко осознала, что это внешнее отсутствие интереса показное, и на самом деле все внимание женщины сосредоточено их с Владом диалоге. Удивительно, но даже почудилось, будто мысли соседки обрели материальное выражение и сделались легко доступными для прочтения. «Живет с парнем, а за спиной с другим шашни крутит» – окатило ее первой волной чужого «участия». «Но почему в квартиру не заходят, а тут стоят?» – догнало запоздалое сомнение.
Захотелось срочно закрыться, исчезнуть из зоны такого навязчивого интереса. Не станет сюрпризом, если эта дама завтра до всех донесет, что в квартире Антона занимаются проституцией. И так после шутки Нила на дне рождения участковый два раза приходил – жильцы снизу написали кляузу, будто те организовали у себя наркопритон. Довольно странное обвинение, особенно если учитывать, что двери в квартиру не могли найти сами жалобщики.
Все же, если незнакомый человек о тебе плохо думает – ну посмеется, поточит лясы и забудет; а вот соседи – это всерьез и надолго…
Наверно, стоило так ответить Владу, чтобы у этой мадам возникла уверенность, что двое на лестничной клетке – просто друзья, а их приватная беседа объясняется чем-то иным, нежели «запретной связью». Катя сделала медленный вдох через нос и водрузила на лицо непринужденную улыбку.
– Хоть твоя девушка и моя хм… лучшая э… подруга, я не могу ручаться за благоприятный исход в вашем разговоре, – и она выразительно посмотрела на парня.
Влад подмигнул, будто понял, что от него требуется, и сразу подхватил эстафету.
– Так что нужно сделать, чтобы она пришла ко мне добровольно? Может, рассказать кое-что о людях вокруг, и тем самым пошатнуть ее веру в добро? Ведь порядочные на первый взгляд граждане могут тайно совершать ужасные злодеяния… – он шутливо округлил глаза.
О нет, только не так. У соседки в сознании усиленно завращались шестеренки. Сектанты, – высветилось на табло, и поезд ее внимания помчался в этом направлении, словно намагничивая на себя подходящие мыслеобразы. «Убийцы, насильники, маньяки…» – проносились мимо станции.
– Нет, на этот фильм не пойдем, не люблю ужастики, – попыталась выкрутиться Катя. – К тому же, Антон может не успеть к нам… а моя подруга еще на работе, – железнодорожный состав притормозил, и девушка поспешно перевела стрелки, направив его на станцию «просто компания друзей». Фуф, вроде, теперь порядок. И где чертов лифт только носит?
