***
Паул встретил меня с хмурым выражением лица. До моего прихода он расставлял по местам возвращённые читателями книги. Услышав театральный шёпот библиотекаря — седенький старичок окликнул его, заглянув за крайний стеллаж — друг моего кузена едва не свалился с невысокой стремянки.
— Идите в каморку, молодёжь! — подслеповато щурясь, улыбался библиотекарь. — Выпейте чаю, там баранки с маком есть, берите, не скромничайте.
— Ты здесь работаешь? — поинтересовалась я, когда мы с Паулом прошли через арку в дальнем углу читального зала и оказались в тесной комнатёнке с низким столом около окна, двумя потёртыми креслами по его торцам и многочисленными стопками перевязанных верёвочками бумаг. Едва заметно пахло книжной пылью и очень сильно — малиновым вареньем и мятой.
— Скрываюсь, — ответил парень, не глядя на меня. — Садись вон там. Это кресло качается.
Он водрузил начищенный наждачкой и слегка помятый медный чайник на плитку, расставил чашки, предварительно проверив, чистые ли.
Я, комкая в руках шаль, опустилась в предложенное кресло и недоумённо переспросила:
— Скрываешься? От кого же?
— От твоих. Когда Питер сказал, что придёшь вечером, думал, с жандармами явишься.
— Моих? — Выпад о жандармах я пропустила мимо ушей. — Кого ты имеешь в виду?
Паул усмехнулся, пожимая плечами.
— Хотел сбежать, но ты явилась раньше.
— Одна! — заметила я.
— Пока одна, но ведь меня загребут, не так ли?
Мысли мои принялись скакать, подобно козлятам, впервые оказавшимся в дощатом загоне. Мы с Паулом говорили на разных языках. Зачем он прячется? Кто и куда должен его «загрести»? Почему он считает меня причастной к этому?
Я молчала, ожидая объяснений. Парень достал из бумажного пакета баранку, разломил, протянул половину мне. Не знаю, почему меня это рассердило. Хотя нет, знаю. Паул совершал древний ритуал преломления хлеба, теперь мы будто бы становились соратниками. Во всяком случае не могли действовать во вред другому. Но ведь я и не собиралась!
Под пристальным взглядом серых глаз я отодвинула от себя угощение.
— Не прикоснусь, пока ты всё не растолкуешь.
— Изволь, — Паул сел во второе кресло, слегка покачнулся, ловя удобное положение, — попробую. По словам твоего брата, Ролли был в конторе.
— Джей? Да, я с ним разговаривала там.
— Знаешь, что произошло потом?
— Что же?
— Он выдал охранке всех!
В этот момент запыхтел чайник, мне показалось, что это парень так возмущённо сопит.
— Кого выдал? Участников братства?
— Ну вот! А притворялась, что не понимаешь. — Сняв чайник с огня, Паул разлил кипяток по чашкам. — Добавь из заварника сколько нужно. Мне сделай покрепче.
Я послушно разлила чай, отставила заварник и вздохнула. Аромат мяты успокаивал, помогая рассуждать, не поддаваясь эмоциям.
— Ролли говорил о братстве, но я никому не передавала сведения о нём.
— А это и не нужно! После того, как контора обработала человека, он сам становится предателем, крысой!
— Сусликом, — поправила я.
— Сусликом и крысой!
— Герцог сказал, что...
— Твой герцог ломает людей! Как хранить чужие тайны, если тебя лишили воли? Мне вот совсем не хочется попасть в контору, а потом направо и налево выдавать своих приятелей!
— Поэтому прячешься?
— На квартиру уже приходили. Сюда пока не догадались, но, когда начнутся занятия, меня найдут. — Паул отхлебнул чай, обжёгся и сердито отставил чашку. — Не знаю, как быть, если честно. Бросать университет жалко, да и скрываться всю жизнь не получится.
