Читать онлайн Евгений Ляпин - Секс, наркотики и спинальная амиотрофия

Секс, наркотики и спинальная амиотрофия

***

Я так сильно хотел написать эту книгу, что впервые в жизни самостоятельно подстриг ногти.

Наверное, более впечатляющего вступления ожидаешь от книги, которую хотел написать уже более двух лет, ну какое уж есть. И так, всё началось с ногтей.

Поняв, что скоро мне придётся проводить дома почти круглые сутки одному, я и обрадовался, и испугался. Обрадовался, потому что теперь, после того как Лиза нашла работу, можно было забросить бесплодные симуляционные попытки найти работу для меня. А значит больше никаких бессмысленных резюме и кавер-летеров объясняющих почему я всю свою жизнь только и мечтал работать в вашей маленький маорийской фирме на шесть человек, организующей барбекю кивосам на все безумные аутентичные национальные новозеландские праздники. Но испугался я ещё сильнее. Не потому, что мне придётся долго находиться в одиночестве, не обладая способностью даже поменять ноги местами или открыть дверь и выйти на улицу. К таким мелочам я давно привык. Я испугался, потому что моя давняя мечта начать писать книгу становилась реальностью. У меня теперь было много свободного времени и никакой внятной отмазки чтобы не начать это делать, кроме страха неудачи. Ах да, и ещё, конечно, длинных ногтей.

Ну вы пробовали когда-нибудь печатать большой текст карябая ногтями и без того убитые клавиши старенького макбука? Наверняка у многих читающих эти строки девушек был схожий опыт, но меня подобное крайне раздражает и не даёт собраться ни с единой мыслью. Итак, надо было что-то решать с ногтями.

Я попросил Лизу помочь мне с ними ещё с вечера, но времени на это не хватило. С её новым графиком мы теперь встаём в пять утра, а ложимся где-то в десять-одиннадцать. Домой она пришла в шесть. В семь погулять, в восемь поесть. В девять потрахаться. А пока я расслаблялся, слушая первый альбом Игги Попа, моя обезьяна умудрилась разобраться с новой мультиваркой и даже поставила вариться-жариться-компрессироваться курочку в соусе тика-массала. В общем, до ногтей особо и не дошло.

Пять утра. Каша с мёдом. Гул в голове. Лиза бегает по квадрату являющимся нашим домом. Восемь шагов от киченета до туалета. Две коляски от кровати до рабочего места. Плазма по середине комнаты в половину её ширины. Лиза накидывает на меня сумку-переноску, зацепляет крюки на перекладине, коленями становится на коляску, уравновешивая всю конструкцию. Поросячий визг ознаменовывает подъём лебёдки вместе с моим телом вверх. Голой попой чувствую прохладный ветерок – оторвались от кровати. Коляска со спущенными колёсами угрожающе наклоняется в мою сторону, но огромная Лизина попа, столь тщательно наеденная за 26 лет жизни, стоит на страже моей безопасности, противовеся моему не менее внушительному животу. Рывок накрутившейся на саму себя лебёдки. Рывок Лизиной руки, сгибающей локоть конструкции, катапультирующей меня прямо в коляску. Щелчок электротормозов, качусь в ванную. Предупреждаю Лизу закрыть глаза и включаю свет. Теперь с коляски на туалет тем же Макаром. Пока сижу – высиживаю, скролю ленту вконтакте и инстрагамм. Моя пчёлка-труженица в это время подготавливает мне стол. Это – мой хабитат, мой пульт управления полётом. На нём слева-направо. Паспорт, кредитка, таблетки от горла, таблетки от головы, таблетки от поноса. Блюдо первое накрытое фольгой, нож, вилка, салфетка. Там наверно курочка с рисом на обед. Блюдо второе накрытое фольгой, бутерброды с арахисом на завтрак? Салфетка. Стакан воды. Коробка из-под роутера на которой стоит ноутбук на зарядке – центр мироздания нашей комнаты. Справа от него пульт от телевизора, мышка на электронной книге, наушники, градусник, джойстик от иксбокса на зарядке, пачка салфеток. Телефон на зарядке красуется на ноуте? аки вишенка на торте.

И вот я один. Лиза ушла уже часа два назад. Я дважды попробовал подремать в ванной, используя мой излюбленный способ. Включаем горячую воду в раковине, погружаем руки, широко расставив локти, закрываем глаза. Шум крана успокаивает. Но неудобно. Закинутая правая нога упирается в низко посаженную раковину. Сидишь очень близко, словно вмонтирован в раковину. Я вытянут вперёд и спина устаёт. Пробуем другую конструкцию. Я перед ноутбуком. Плед зубами натянут повыше на плечи, создаём внешний кокон. Руками держусь за локти – согреваю. Спинка коляски откинута, моя соответственно тоже. Хорошо, удобно. Погружаюсь в мысли и засыпаю лишь на мгновения. Будит падающая назад голова, будь она умная и тяжёлая неладна. Ладно. Третий вариант. Левым боком паркуюсь к зеркалу, маленькую подушку помещаю между стеной и головой. Сам полулежу, откинувшись на кресле. Получается плотный треугольник между спиной, стеной и головой на подушке. И спинка отдыхает, и тепло и голове удобно. Но подушка совсем не держится. Как только я клюю носом, она скользит мне вслед, и я тут же просыпаюсь. И просыпаюсь я с решительностью. Всё. Пора писать книгу.

Не могу я писать с ногтями, ну не могу. Ещё когда два года назад диплом свой ваял за две недели, как мартышка, тарабаня по клавишам по семь страниц в день, понял, что раздражает меня цепляться за всякое лишнее. И с ногтями мышцы рук быстрее забиваются при печати. Значит ногти приговорены. Обратно в ванную, включаю свет, боюсь остаться без пальцев. С левой рукой справляюсь достаточно быстро. Выглядит кривовато, но для моих целей подойдёт. С правой сложнее, с большим пальцем справляюсь маленькими тупыми ножничками хоть как-то, но дальше совсем затык. Из-за неправильного наклона ножницы просто проскальзывают по телу ногтя, карябая его в мелкую соломку. Значит будем по-старинке, как в детстве. Двумя зубами прихватываем ноготь, поворот головы, медленно ведем, рывок. Чистая работа. Повторяем с оставшимися пальцами. Выглядит, конечно, уродливо, но зато ничто не помешает моему графоманскому порыву. Упираюсь взглядом в пилочку. Выглядит как меленький кинжал в пластиковой упаковке. Холодное оружие покидает ножны. Ну чисто напильник, или даже лобзик. И стружка от него летит такая же как в детстве, на даче, от дедушкиного станка. Стираю неровные куски в белую пыль. Красиво и романтично. Всё. Почти готов стать великим писателем – осталось зубы почистить. Нужно всё-таки чувствовать себя представительно, если начинаешь такое дело. Выдавливаю пасту из нового тюбика. Рядом лежит старый ещё не законченный, но из него выдавить пасту мне сил уже не хватает. Молодец Лиза, сообразила. Значит теперь живём как разведённые, каждый со своей пастой. И мой тюбик будет доставаться Лизе по наследству, как вещи, из которых выросли от старших детей – младшим. Всё, последний штрих остался, мочу пальцы в воде и протираю глаза. Умылись.

Я хотел в общем-то только коротко описать как я стриг ногти, чтобы написать эту книгу, а получилось полноценное вступление. Давайте что ли тогда познакомимся как следует. Меня зовут Евгений Ляпин, мне двадцать шесть лет, и я живу уже почти два года в Новой Зеландии с моей любимой женой, поросёночком, собакой некрещённой – Лизой Лариной. У меня СМА (спинальная мышечная атрофия) и я передвигаюсь на коляске. Я знаю про что я хочу рассказать в этой книге, но не знаю, как это будет выглядеть. Здесь будет много воспоминаний, забавных моментов, и исторических (уже) событий. Это моя история, но также это история моей страны, а потому, надеюсь эту книгу будут рассматривать будущие поколения как слепок жизни российского общества 2018–2019 годов сквозь призму восприятия неординарной личности с инвалидностью. Короче, блять, готовьтесь. We are gonna have some fun.

***

Часть первая

Ваня

Вначале надо рассказать кто такой Ваня. Этот удивительный человек, обладающий интеллектом Канта и эрудицией Васcермана умудряется смешно шутить низкопробные шутки про говно и секс с мамками. Я его очень люблю, и он будет большой частью этой истории.

Худенький, тёмненький, волосатый, с большими добрыми глазами. Каждый раз в моём воображении он предстаёт с банкой пива в руке, футболке одной из групп индастриал метала, и клубами дыма, разносящимися по моей комнате от его вэйпа. Этот мудак постоянно шутил о том, что боялся меня сломать обнимая, ибо такой я хрупкий и костлявый на его взгляд. Он вообще часто шутил про мою инвалидность, и, пожалуй, это стало началом нашей дружбы. Мне было с ним интересно интеллектуально, а ему со мной экзистенциально. При нашем первом знакомстве он, уже будучи обильно в подпитии, заметил, что преклоняется предо мной, так как в подобной ситуации он скорее всего предпочёл бы сказать жизни «ГГ» и выпилиться. Охуенный комплимент, Ваня, особенно для человека, на коляске которого ты видишь первый раз в жизни. Тем не менее, чем-то он мне запал. Потом я позвал его к себе домой на покер, и как-то сам не заметил, как он стал обитать в моей комнате, став завсегдатаем посиделок с настолками. Наша связь, как Ваня сам потом называл её, опираясь на мнение таро карт, являлась образцом дружбы-соперничества, в которой, впрочем, первый элемент был вездесущим, а второй не выходил за рамки настольных игр. На каждую игру, вне зависимости была ли это агрессивная стратегия на захват территорий или же лёгкий карточный филер на убийство вражеских персонажей и времени, Ваня приходил с неизменной незамысловатой стратегией, которую он ласкового и просто называл «Выеби Инвалида». You got one job, my friend, и даже в этом ты умудрялся завафлиться! Люблю тебя! Пошёл нахуй!

И вот в один из чудесных вечеров после долгих посиделок Иван попросился остаться ночевать у меня. В этом факте не было ничего особо удивительного, так как моя мама частенько раскладывала для него диван в моей комнате, дабы этот дурень не шлялся ночью по Москве в пространстве между Можайским и Крылатским. Но сегодняшняя ночь отличалась от всех остальных двумя факторами. Во-первых, у меня остался в этот раз не только Ваня, но и Лиза, а значит бесконечные шутки про тройник, и неизменно вытекающие оттуда подколы про микроскопический Ванин член были неизбежны. Во-вторых, мы были весьма аккуратно подготовлены к увлекательной ночи, поскольку Ванечка принёс с собой грамм травы.

Я никогда не был большим фанатом веществ, меняющих сознание, но порой, в компании хороших друзей, для актуализации задушевных разговоров и тупого деревянного смеха, время от времени затягивался над горящей трубкой. Обычно потребление происходило одним из нескольких методов. Это могла быть самокрутка, где кусочек размельченной марихуаны перемешивался с трубковым табаком в пропорции 1 к 2, или же 1 к 1 если хотелось повеселее. Или же это могла быть классическая металлическая трубка для травы, куда ты засыпаешь дурь чистоганом, или же в малом сопровождении табака. А ещё у меня была шикарная, купленная по дешёвке где-то на юге деревянная табачная трубка, с вырезанным на чаше парусником! Я в общем-то начал в своё время курить именно благодаря тому, что влюбился в ритуал заряжения трубки табаком. Одна затяжка, и вся комната заливалась густым, богатым запахом, в котором не последнюю роль играл аромат разогревшегося дерева. Но самым красивым был момент закуривания табака в темноте, когда, повинуясь дыханию частички табака, медленно растлевались уходя дальше и дальше на дно трубки замысловатыми огненно-красными разводами.