Секунды до грозы. Книга 1 - страница 19

– Звучит как нечто запрещённое и сомнительное, – пробормотала я, недовольно прищурившись. Мой внутренний скептик проснулся.

Луи улыбнулся, загадочно указал пальцем на пару, стоящую неподалёку, и мы все обратили внимание. Молодёжь вскрыла серебристый флакон, выпила его содержимое, и вот вам результат – счастье, разливающееся в их глазах, как будто они только что открыли для себя все радости жизни.

– А что насчёт вас, ребята? – Рене обратилась ко всем, кроме Матье. С ним и так понятно.

– Мне, любовь моя, предстоит вернуться домой, – с тяжким вздохом произнёс Луи. – Мой дорогой отец требует важного разговора.

Сестра сочувственно посмотрела на него. После таких бесед Луи как будто терял связь с реальностью – постоянно витал в облаках, спотыкался на каждом шагу и, как правило, погружался в молчание. Отец не одобрял его дружбы с нами, и Луи за это часто получал нагоняи. Но когда тот увидел, как соревнования Ори помогают сыну стать сильнее, увереннее и выносливее, он принял позицию многозначительного молчания по этому поводу.

– А я рвану в Край Арканы, – хмуро сказал Олив. – Хочу заглянуть к цветочнику, у которого вчера пропала дочь.

Ну не может он удержаться от того, чтобы не сунуть нос не в свои дела. То ли благородный до безумия, то ли просто дурной. Сама не знаю, что и думать.

– А ты, Матье, за книгами? – неожиданно вспомнила Рене. – А, ну да, он уже там.

Когда успел? Мы посмотрели на лавку со свитками и хихикнули. Матье был вовсю поглощён обсуждением пергаментов с продавцом. Спокойный и взвешенный, сейчас он кипел от возмущения и яростно тыкал пальцем в бумагу.

На этой прекрасной ноте мы попрощались и разошлись каждый по своим делам. Наш с Рене путь лежал в сторону однокомнатной пристройки у подножия башни Зельеваров.

Как выжить здесь? Среди этого многолюдного хаоса?

Внутри шумно и ярко. Полки переполнены расставленными по цветам зельями, пузырьками и баночками. В воздухе витает запах лаврового масла и пряностей. Витражи на окнах бросают причудливые цветные узоры на стены. Старик за прилавком яро предлагает товар, а покупатели активно обсуждают, какое зелье лучше.

Мы толкались, протискивались и иногда щипались, чтобы пробраться к полке с нужным нам зельем. В один момент мой живот, всё ещё недовольный утренними кексами, сделал вонючее коварство, тем самым расчистив нам путь к желаемому товару. Взяв две серебристые баночки, мы стремительно направились к торговцу.

Сбрасывать цену времени не было, так что карман мой похудел на три су, а душа налилась горькой жалостью к утраченному богатству. За эти деньги, между прочим, можно было неделю кормиться рыбой. Не самой свежей, но если засолить, будет самое то.

Наконец-то я вынырнула из лавки, как карась из порванной сетки: вся помятая, но свободная, и тут же принялась отряхиваться – от людского шума, от чужих ладоней, налипших, как репей, и вообще от ощущения, будто меня только что перемесили в бочке с квашеной капустой, которую солили всем городом – ногами. Спустя мгновение из дверей, пыхтя и спотыкаясь о чью-то совесть, выбралась и Рене.

Увидев на площади Зельеваров свободную лавочку в теньке, мы всполошились, как кошки при виде открытого ящика – и, не теряя времени, рванули к ней. То ли сама госпожа Удача решила нам подыграть, то ли народ всё ещё предавался святому делу разорения собственных кошельков, но лавочка оказалась бесхозной.