Но Эрни не стал настаивать и в конце концов поддался девушке, лишь бормотал разную чепуху, еле слышно и неразборчиво. Он постоянно спотыкался и против своей воли (так ему казалось) периодически наваливался на Мэгги, а вскоре и вовсе позабыл о своем вопросе.
Путь по-прежнему предстоял неблизкий: они пока не прошли и пятидесяти метров. Сердце Эрни сладостно замирало в предвкушении долгой дороги. Но вот внезапно он опять остановился как вкопанный. Прямо под одним из нечастых и несчастных тусклых фонарей.
– Подождите. – Эрни осторожно освободился от изящной руки Мэгги, несмотря на то что его, естественно, пугала перспектива лишиться близости волнующего девичьего тела.
Но кое-что явно оказалось важнее.
Ну или так же важно.
Он достал из кармана блокнот, ручку и принялся что-то торопливо записывать, не забывая бросать недвусмысленные взгляды на новую знакомую, преимущественно на ее ноги, конечно. Эрни не хотел, чтобы эти такие желанные ноги покинули желтый островок света и пропали в кромешной темноте, но и не довести свои записи до логического конца он тоже не мог.
Не мог – и все тут.
Девушке ничего не оставалось делать, как терпеливо ждать, переминаясь на невообразимой высоты каблуках, то и дело утопающих в мягкой почве: асфальт закончился еще у здания паба.
16
Полураздетый пьяный Карл сидел на алом атласном диване в одной из комнат дома Сары и медленно сползал на пол по скользкой обивке. Брюки полицейский снял, а вот коварная форменная рубашка ни за что не поддавалась. Сара даже не пыталась помочь ему. Она, словно дикая кошка в неволе, взволнованно шагала по комнате – поскрипывал дубовый паркет – от неплотно занавешенного бордовой шторой окна к дивану. И обратно. Снова к дивану. Скрип-скрип. Обратно. К дивану. Скрип-скрип. Обратно.
Мерно тикали старинные настенные часы, но обстановку это не разряжало – скорее подчеркивало накал царивших в ночи страстей.
– Ты должен был выяснить его намерения, а ты вместо этого напился! – крикнула от окна Сара.
– Я входил в доверие, – испуганно пролепетал Карл, в очередной раз соскальзывая с гладкого дивана.
– Вошел? – ехидно спросила Сара.
– Кажется, нет, – сказал Карл, поднимаясь с пола, – но мы встречаемся завтра.
– Зачем ты пил, Карл?! – В голосе женщины послышались нотки гнева.
– Я испугался, Сара, – оправдываясь, разводил руками Карл, – а вдруг он что-нибудь знает?
– Как знает, так и забудет. Пока он здесь – все будет, как мы решим.
– О чем он пишет, Сара? Ты узнала? – Карл без особого успеха старался выглядеть трезвым.
Сара остановилась возле него, присела рядом и заглянула в мутные глаза.
– Он пишет о Беатрис, – холодно сказала она.
– Что?
– О Беатрис, – повторила Сара. – И о тебе, Карл.
– Уже? – воскликнул Карл.
– Что «уже?» – не поняла Сара.
– Я ему только сейчас в пабе предложил написать обо мне, а он уже пишет? Без разрешения?
– Да, Карл, – усмехнулась Сара, – он пишет без разрешения.
Она встала с дивана и вновь заметалась по комнате: туда и обратно, туда и обратно. Поскрипывал паркет. Тикали часы.
– Он не местный, – продолжала Сара, – ему не нужно твое разрешение. Но пока он тебя ни в чем не подозревает. Подумай лучше, что скажешь ему завтра.
Карл с готовностью произнес:
– Я подумаю.
– И больше не пей столько.
– Я испугался, Сара.
Женщина замерла напротив обнаженного полицейского.
– Нам нечего бояться, Карл! – с ненавистью прокричала она в его пьяное лицо. – Ложись спать!
