– Он далеко не уйдёт, – Анна осторожно вела Софью к двери. – Объяви его в розыск. И проверьте весь этот подвал. Кто знает, сколько ещё «пациентов» здесь держат.
В коридоре уже суетились криминалисты, фотографируя и описывая каждую деталь. Полицейские открывали двери других комнат – большинство из них оказались пустыми.
– Похоже, Софья была единственной… в данный момент, – Дорохов поддерживал девочку с другой стороны. – Но, судя по оборудованию, здесь бывало много «гостей».
Когда они поднялись на первый этаж, их уже ждала бригада медиков с носилками. Софью бережно уложили, подключили капельницу.
– Состояние стабильное, – сообщил один из врачей после беглого осмотра. – Но нужно срочно в больницу. Неизвестно, что ей вводили.
– Я поеду с ней, – Анна повернулась к Дорохову. – А ты проследи, чтобы здесь всё проверили до последнего шкафа. И свяжись с Еленой Андреевной. Скажи, что мы нашли Софью, она жива, везём её в больницу.
– Понял, – Дорохов кивнул. – А что с Беркутом?
– Пусть пока посидит в камере. Я допрошу его позже, когда убежусь, что с Софьей всё в порядке. И найди мне всю информацию о его «ключе» – что это за препарат, как он действует, какие могут быть последствия.
Уже в машине скорой помощи Анна взяла Софью за руку. Девочка выглядела хрупкой и бледной под яркими лампами, но её дыхание было ровным, а пульс – стабильным.
– Всё будет хорошо, – тихо сказала Анна, не зная, слышит ли её Софья. – Обещаю. Мы во всём разберёмся.
Софья вдруг крепче сжала её руку и приоткрыла глаза.
– Они придут за нами, – прошептала она. – Коллекционеры. За мной… и за вами. Теперь вы тоже часть коллекции…
Её глаза снова закрылись, рука обмякла. Врач поправил капельницу и успокаивающе кивнул Анне:
– Не волнуйтесь, это нормально. Пациенты в таком состоянии часто говорят бессвязно. Побочный эффект седативных препаратов.
Но Анна знала, что слова Софьи не были бессвязными. Они были предупреждением. И Анна собиралась отнестись к нему со всей серьёзностью.
Скорая мчалась по ночному городу, разрезая темноту проблесковыми маячками. Дождь наконец прекратился, и на небе проглядывали редкие звёзды. Первый раунд был выигран – Софья спасена, Беркут арестован. Но интуиция подсказывала Анне, что это только начало. Что тайны, скрытые в стенах старого санатория, гораздо глубже и страшнее, чем кажется на первый взгляд.
И что слова Софьи о «коллекционерах» ещё не раз отзовутся в этом запутанном деле.
Больничная палата утопала в белизне. Белые стены, белое постельное бельё, белый свет из окна, занавешенного тонкими шторами. В этом стерильном пространстве Софья казалась ещё более хрупкой, чем обычно. Бледное лицо почти сливалось с подушкой, тонкие руки безвольно лежали поверх одеяла.
Елена Андреевна сидела рядом с кроватью дочери, не отрывая от неё взгляда, словно боялась, что если отвернётся хоть на секунду, Софья снова исчезнет. Круги под глазами, осунувшееся лицо – последние две недели оставили на ней глубокий след.
Анна тихо вошла в палату. Её тоже выдавала усталость – на лице, в движениях, в глазах.
– Как она? – спросила Анна, подойдя ближе.
– Спит, – Елена Андреевна говорила шепотом, боясь разбудить дочь. – Врачи говорят, это нормально. Организм восстанавливается.
Анна кивнула, присаживаясь на стул с другой стороны кровати.
– Что говорят о препарате, который ей вводили?
– Они так и не смогли точно определить его состав, – Елена Андреевна потерла виски. – Какая-то неизвестная формула. Смесь нейролептиков, психотропных веществ и чего-то ещё, что они не могут определить. Но говорят, что серьёзных повреждений мозга нет. Это уже хорошо.
