Светлана спала. Похоже, вставала недавно: телефон лежит немного не так, как полчаса назад; одеяло съехало. Она накроется одеялом полностью минут через десять. Арсен поборол искушение укрыть её: ещё проснётся… Светлана думала, что военный оператор – это вроде водителя автобуса, и самое страшное, что может с ним случиться – отказ в управлении. Хотя он не раз говорил ей, что его работа опасна, она даже представить себе не могла, насколько… Хотя бы вчера…
Семёнов вздрогнул. Вчера, у Глеба Захарова, Барков связывался с ним через свой собственный телефон! Семёнов вдруг сообразил, что за всё время, начиная с планирования операций «Кораблик» и «Сладкая парочка», Барков ни разу не звонил ему напрямую. На щекотливые темы они общались всегда тет-а-тет, телефоны Семёнова – ни личный, ни служебный – не содержали записей о беседах заговорщиков. Даже в Малайзию формально Барков летал один, Семёнов подсел к нему в последний момент. Все документы, которые могли бы его скомпрометировать, Семёнов усилиями Баркова не подписывал, они значились за самим генералом или за другими сотрудниками. Мысль пошла в этом направлении: не подозрительно ли это само по себе? Не обратят ли особисты внимание на него как на человека, с которым Барков чуть ли не демонстративно не общался? Особенно учитывая, что кто-нибудь из техников обязательно случайно скажет об одной-двух совместных поездках оператора с начальником? У Семёнова не было данных, чтобы ответить на такой вопрос. Оставалось полагаться на Баркова, который, конечно, понимал, что поставлено на кон, и, похоже, защищал как мог от возможного преследования человека, которого сам ввёл в эту систему. Ощущение, испытанное Арсеном, было сродни второму дыханию. Для правосудия Семёнов был призраком.
А теперь, если всё обойдётся, он действительно станет оператором автобуса. И его больше не будут привлекать к настоящей работе – работе, за ошибку в которой можно поплатиться жизнью. Всё осталось позади. Он сделает то, что нужно, но не станет подвергать риску себя и близких. Барков – мертвец, который никак не может поверить, что края могилы ему не преодолеть. Виктор – тоже мертвец; Семёнов тихо рассмеялся: экий каламбур! Чем бы ни закончилась сегодняшняя авантюра Баркова, Виктор слишком опасен для всех. Для Семёнова опасен тем, что может оказаться тем самым недостающим компроматом. Для «КибОрга»… Эта организация, конечно, заинтересована в том, чтобы извлечь пользу из опыта, заработанного ценой жизни стольких людей, и создать ещё более совершенную машину-убийцу. Но и «КибОрг» разберёт Виктора на винтики. Интересно, сможет ли Барков прикрыть Семёнова с этой стороны? Арсен сомневался.
А если нет, что тогда? Жить под страхом… Чего? Что может сделать ему корпорация? Теоретически – убить. Впрочем, они понимают, что, каковы бы ни были грехи Семёнова, за ним – Федеральный сыск и МВС. Тот самый закон, о нехватке которого пытался втолковать недавно сам Семёнов Баркову. Не просто же так «КибОрг» решил схватить Баркова чужими руками. Впрочем, если Барков сам случайно окажется в пределах досягаемости этих людей, то ему, конечно, может и не поздоровиться.
Интересно, кого ещё, кроме их отдела, заденет этот смертоносный вихрь, поднятый мятежным генералом? Ведь была же у него семья… Или не было? Семёнов вновь прикрыл глаза: ему вспомнилась сцена из далёкого прошлого. Они с Барковым сидели в какой-то засаде (не лукавь, оператор, ты прекрасно помнишь, в какой!), и тот говорил: «нет у меня семьи… Не обзавёлся. Ты – моя семья. Россия – моя семья». Красивые слова, но ведь должны быть люди, которым доверяешь. Не может же быть, чтобы только он, Семёнов! Как минимум через кого-то Баркову нужно было делать документы, где-то добывать материалы и оружие… Тем более что недавно сам Игорь Святославович упоминал про какого-то старого знакомого, благодаря которому «„КибОрг“ пойдёт по швам».
