Но… он не на моей. Мои мысли рядом с ним опять путаются.
– Да, я сейчас уберу, я сейчас… – не поднимая глаз, обхожу его. От Марины отшатываюсь и бегу в кухню.
Кожу начинает печь сильнее, кажется, я сильно обожглась. Включаю холодную воду и подношу под нее пострадавшие руки. Лицо и шею тоже жжет. Хочется плакать, сил нет. Кусаю губы, пытаясь себя переключить.
– Агата, – Егор быстро пересекает кухню. Его взгляд мечется к моим рукам, потом к лицу. – Вы обожглись?
– Кипятком, он в чайнике был.
– Садитесь немедленно, у нас тут была аптечка, – мужчина открывает один из шкафчиков и вынимает красную коробку с белым крестом. Меня усаживает на табурет у окна. В аптечке быстро отыскивает какой-то тюбик. – Это от ожогов, – поясняет и выдавливает себе на тыльную сторону ладони большое количество крема.
– Я сама, – удивленно наблюдаю, как он становится на колени перед моим стулом, – мне неудобно, я…
– Я осторожно, – его брови сходятся у переносицы. Глаза смотрят строго. И я застываю, послушно подставляя пылающее лицо под его пальцы.
Прикрываю глаза, когда Егор касается. Кажется, боль сразу становится тише только от его прикосновений. Пальцы осторожно наносят крем на поврежденные участки. Не думала, что прикосновения сурового мужчины могут быть настолько нежными. Мне не хочется, чтобы он прекращал.
– Вы сами или Марина постаралась? – его вопрос мгновенно рассеивает розовый туман в моей голове. Распахиваю глаза и встречаюсь с цепким, пытливым взглядом.
– Сама, – отвечаю шепотом и опускаю глаза на руки, за которые принимается Егор. Я уже поняла, что с его невестой шутки плохи. Он, может, и заступится сейчас, но что будет дальше – непонятно. Она какую угодно пакость может для меня придумать.
– Вы совершенно не умеете врать, – усмехается он, – и вам не кажется, что врать прокурору – изначально бессмысленна затея?
– Я не хочу создавать проблемы. Она ваша невеста, а я…
– Вы мой работник и точно не заслужили подобного, – Егор разворачивает мою ладонь, где обнаруживается порез. Его я даже не заметила. Чайник металлический, а вот тарелка из фарфора. Наверное, это она разбилась.
Мужчина внимательно осматривает неглубокую рану, наклеивает пластырь.
– На сегодня вы свободны.
– Но еще столько дел.
– Нет, вы точно не в состоянии, – Егор продолжает держать мои ладони в своих. Внимательный взгляд шарит по моему лицу, будто что-то ищет там. – Отдохните, следите за ожогами. Они не кажутся слишком серьезными, но при любых осложнениях сразу езжайте к врачу.
– Хорошо, – смущенно киваю. Наш близкий контакт слишком затянулся.
– Можете выйти завтра позже. И наберите, если все же возникнут проблемы.
Его лицо оказывается слишком близко, наши носы практически соприкасаются. Я чувствую теплое мятное дыхание на своих губах и аромат ментолового геля для душа.
Смотрим друг другу в глаза, не отрываясь. Мне хочется коснуться его лица и я протягиваю ладонь. В груди начинает биться бешено сердце, ухает в грудную клетку с намерением сломать ребра. Дыхание и вовсе замирает. Пальцами слегка касаюсь короткой щетины, неожиданно мягкой, как в коридоре раздаются шаги.
Тут же одергиваю ладонь и отшатываюсь от Егора.
Что я сейчас хотела сделать?
Потрогать его?
А он зачем держал?
Да еще смотрел вот так, как на прислугу точно не должен?
– Мне пора на работу, – Егор встряхивает головой, хмурится. Поднимается и смотрит на часы. – На сегодня вы свободны.
