Пока придворные суетились, Дитрич, как Верховный смотритель – читай, жрец – стоял напротив, опираясь на посох, и глазел на меня своими желтыми глазами коршуна. Я тоже на него поглядывала, и тоже недобро.
— Не нравится мне все это, — после долгого молчания изрек смотритель.
Решив, что эти слова адресованы мне, я отозвалась:
— Мне тоже.
— Ты не просто так сюда явилась, простокровка.
— Я высшая, многоуважаемый, по крайней мере, мне так сказали, и я не сама явилась – меня похитили, и если кто и имеет право сердиться – так это я.
Коршуна перекосило. Его, видимо, бесит, что я не боюсь, а еще раздражает, что я стою перед ним не босоногая, полуголая и растрепанная, а одетая и обутая. Об этом он уже брюзжал – требовал, чтобы меня переодели в ритуальное облачение жертвенной овцы, в ту самую полупрозрачную сорочку. К счастью, во что я одета, волновало только его.
— Я не верю в совпадения! — рявкнул Дитрич. — Ты как-то связана с королевой, помимо тел, и я узнаю, как! Я не дам навредить Аксару!
— Похвально, что вы любите свое государство, — спокойно ответила я.
— Королевство!
Смотритель приблизился слишком близко ко мне, так, что я могла разглядеть каждую пору на его огромном носу. Он бы, наверное, сказал мне еще что-то «приятное», но к нам подошел Уэнделл.
Дитрич оглядел его с неудовольствием и бросил:
— Чему улыбаетесь?
— Я улыбаюсь Софии, — ответил страж, посмотрев на меня.
— Как вам только хватает бесстыдства уделять внимание этой чужачке, этой простокровке!
— Побольше уважения – перед вами высшая.
— Чушь!
— Не стану спорить из уважения к вашему преклонному возрасту. Ведь в возрасте все дело, так, господин смотритель? Скоро вас попросят с этой должности и отправят в провинцию греть кости перед камином.
— Поговорим о возрасте? Что ж, рад напомнить: даже лучшие из стражей не доживают до седин, и вы, Уэнделл, тоже рискуете умереть, не оставив наследника. Так и сгинет ваш достойный род… какая жалость.
— Не старайтесь меня задеть, я понимаю, что ваши слова – признак подступающего старческого слабоумия. Займемся делом. Госпожа, — Уэнделл посмотрел на меня, — как вы себя чувствуете? Голова не кружится?
— Все в порядке, спасибо.
— Тогда позвольте я вас провожу.
Взяв под руку, страж повел меня куда-то. Мне хотелось сказать Уэнделлу снова, как я рада, что именно он мной занимается, и что именно он на данный момент Верховный страж, но я подавила это глупое женское желание и задала правильный вопрос:
— Что сейчас будет?
— Развод по-королевски. Кровная связь между телом короля и телом королевы будет разрушена.
— Это больно?
— Вам это будет стоить всего одной капельки крови. Подайте королю руку, и все остальное он сделает сам. Удачи.
Страж держал меня за руку, и только поэтому я не отшатнулась, когда стало темно-темно; раздался торжественный голос Дитрича. Смотритель произносил церемониальные слова, а темнота вокруг нас сгущалась; когда он закончил говорить и пропал, все вокруг пропало тоже…. Кроме короля.
Он смотрел на меня холодно, испытывающе, как на нечто странное и противное. Когда он протянул мне руку, я, помня совет стража, подала ему свою; наши пальцы соприкоснулись. Развернув мою ладонь, Корбиниан сделал на ней надрез.
Я зашипела – больно! Но и себя Рейн не пожалел, резанул с силой. Когда с его руки потекла кровь, он крепко сжал мою, чтобы наша кровь смешалась, а потом темнота отступила, и я увидела придворных.
