Сердце рвется на куски, меня накрывает отчаяние. Что я делаю? Куда еду? Я должна была бороться… сказать, что я чувствую… умолять…
Задыхаюсь, хватаясь рукой за горло. Мне не хватает воздуха. Сквозь шум в ушах доносится голос таксиста:
- Так куда едем? Адрес?
Кажется, он спрашивает уже не в первый раз.
- Остановите машину, - хриплю я.
- Что такое? Вам плохо?
Да, мне плохо! Плохо! Чтобы дышать, мне нужен Джеймс. Он – мой воздух, моя жизнь. И когда я успела так безнадежно влюбиться?
- Остановите, я выйду.
Едва машина тормозит, дергаю дверцу. Мне кажется, что она заблокирована, и я кричу:
- Выпустите меня!
- Ненормальная… Сломаешь же! – грохочет таксист.
Замок поддается, и я выскакиваю под дождь.
- Не ждите, я не еду!
Бегу назад. Не выгонит же он меня под дождь? Скажу… скажу… Придумаю что-нибудь! Сориентироваться в темноте непросто, но я нахожу дом Джеймса. Звоню, стучу в ворота, однако мне никто не открывает. Он же там! Почему не хочет пускать? Видит через камеру – и не пускает?
- Джеймс! – кричу я, уставившись в глазок камеры. – Джеймс, пожалуйста!
Тишина.
Устав биться в ворота, прислоняюсь к ним спиной и сползаю. Идти мне некуда: электрички давно не ходят, денег на такси нет. Здесь нет даже подъезда, чтобы спрятаться от дождя. Я мокрая насквозь, и трусики прилипли к телу. И холодно так, что зуб на зуб не попадает. Но идти некуда, я умру под воротами у Джеймса.
Слышу чей-то голос, не разбираю слов, но поднимаю голову.
Джеймс!
- Джей… - всхлипываю я. – Джей, почему ты меня не пускаешь?
Он американец, но отлично умеет ругаться по-русски. Матом. Крепко, с душой.
- Что ты здесь делаешь?! – произносит он в конце длинной тирады.
- Я… я забыла… - стучу зубами, соображая, что бы соврать. – Телефон забыла.
Джеймс помогает мне встать, открывает ворота с брелока, тащит меня в дом.
- Это запрещенный прием, Алесси! – злится он, вталкивая в прихожую. – Раздевайся.
- З-зачем…
- С тебя течет вода! Раздевайся!
Он швыряет зонтик в подставку, сбрасывает обувь и идет в комнату. Я стягиваю кофту и платье, снимаю босоножки. Джеймс возвращается и бросает мне полотенце.
- Белье тоже снимай. Вытирайся – и наверх. Живо!
У меня и в мыслях нет ослушаться, но зубы стучат уже не только от холода, но и от страха. Кажется, я здорово его разозлила.
- Джей…
- Молчи. Лучше молчи, Алесси, - произносит он устало.
Наверху он приводит меня в ванную комнату и показывает на душевую кабинку.
- Грейся.
С опаской смотрю на кнопки и рычажки, как-то тут все слишком наворочено, не разобраться. Джеймс снова ругается, включает воду и затаскивает меня под обжигающие струи. Я визжу от неожиданности, но он держит крепко, не позволяет отойти.
Мне только кажется, что вода слишком горячая. Вскоре я согреваюсь и облегченно перевожу дыхание. Джеймс смотрит на меня… странно. Уже не держит, но стоит рядом, не обращая внимания на то, что сам вымок. А мне хочется то ли прикрыться, то ли встать на колени.
- Вымойся, тут есть мыло и шампунь, - наконец выдает он. – Полотенце я оставлю… там.
И задвигает дверцу душевой кабинки.
11. = 10 =
Джеймс
Когда Алесси спускается на первый этаж, я готовлю легкий ужин. Она в моем халате и носках, влажные волосы рассыпаны по плечам.
- Иди сюда, - зову я. – Садись за стол.
Салат, сыр, мясная нарезка… Сомневаюсь, что она наедается на ночь, да и мне кусок в горло не лезет. Но поесть надо, сегодня я только завтракал.
