– Панде Катаржина, вы хотите поговорить прямо сейчас? Быть может это подождет до завтра?
– Нет, не подождет. Или вы хотите сказать, что вам плевать на благополучие Содружества?
– Мариан, иди, – зашептала Бланка, вмешиваясь в их разговор. – Иди, если так нужно. Я тебя здесь подожду.
Катаржина пошла вперед, довольная, что все получилось, как она хотела. Домак плелся следом за ней. Они вышли из зала, прошли чуть дальше по застеленному ковровой дорожкой коридору. В одной из комнат, мимо которых они проходили, сидел, развалившись в кресле, Игнат. Он проводил их мутным взглядом, Катаржина его проигнорировала.
Она завела Домака в подсобку, которую приметали еще давно, и часто использовала во время мероприятий в Дворце Содружества для подобных целей. Они зашли внутрь, заперев дверь на хлипкий крючок.
Катаржина села на комод, где хранились тряпки и ведра, Домак встал между ее ног.
После того, как они закончили, он ушел первым. Поправив чулки и пригладив растрепавшиеся волосы, Катаржина вышла в коридор. Оставалось совсем немного времени до того, как отец будет произносить речь.
По пути в зал она зашла за Игнатом, успевшим задремать в кресле. Его лицо раскраснелось, и от него пахло перемешанным содержимым всей продукции лакокрасочного завода. Когда она его растолкала, он сонно поглядел на нее из под покрасневших век.
– А, это ты? Чего тебе надо?
– Пойдем, Игнат. Скоро начнется речь отца!
Она потянула его за руку, заставляя подняться из кресла, а затем отвесила ему пару оплеух.
– За что?! – воскликнул он, хватаясь за щеки.
– Чтобы взбодрить, – взяв за руку, она вывела его в коридор.
Если бы она была не оборотнем, а простой девушкой, то едва ли ей хватило бы сил, чтобы тянуть за собой такую тушу.
– Ох, Катаржина, и зачем ты затащила Домака в чулан? У него же пять детей!
– Пока, вроде, двое. И ты не моя совесть.
– И почему тебе обязательно надо быть такой злой и вечно хватать то, что не твое? Не можешь, что ли найти свободного?
– Заткнись.
– Это все из-за того, что мамы у нас нет, – заключил вдруг Игнат. – Тебя просто не любили никогда достаточно. Ты все думаешь, что сможешь заполучить любовь отца, если будешь вести себя правильно, но нет. Он ведь любит только себя и власть, а не нас. Вот!
Катаржина прикусила губу. Они уже вошли в зал, и она не могла его ударить при всех.
Все уже было готово к речи отца. Танцы закончились и гости выстроились перед сценой, где до этого играли музыканты. Все ждали пока выйдет глава Содружества.
Пробравшись через толпу, они встали в первых рядах. Катаржина покосилась на брата. Его лицо было красным, как переваренная свекла, но он хотя бы мог не покачиваясь стоять на месте.
Под оглушительные аплодисменты на сцену поднялся отец. Катаржина хлопала ему так, что у нее заболели ладони.
Они виделись утром на параде, а потом он был занят делами и им за весь день так и не удалось поговорить. Она надеялась, что после окончания праздника сможет лично поздравить его со столетием Содружества.
Отец был высоким и крепким, как и Игнат, хотя из-за обилия дел и огромной ответственности, лежавший на его плечах, и подусох за пару последних лет. Глядя на него, Катаржина подумала, что устроит трепку его кухаркам, чтобы те лучше готовили, а не думали, что раз глава весь в делах, то некому их приструнить. Его серебристая, пышная, короткая борода закрывала горло. Медово-карие глаза пристально осматривали, собравшихся в зале людей, и каждому казалось, что смотрит он только на него.
