– Братья и сестры, панде и пандер, – пророкотал он. – Сегодня мы празднуем великий день, великий праздник победы оборотней, ведьм и людей над кровавым и темным правлением вампиров и создание новой, совершенной и прекрасной страны – Содру…– он вдруг закашлялся, не сумев закончить фразу.
Отец все кашлял. Люди молчали, не смея перешептываться. Катаржина сжала ладонь Игната так сильно, что тот пискнул.
Глава тяжело и хрипло дышал, опустив микрофон. Он покачнулся и чуть не упал. К нему выбежал начальник охраны – пандер Людмил, и подхватив его под руки, увел за кулисы.
– Панде и пандер, произошли небольшие технические неполадки! – объявил вышедший на сцену ведущий. – Все хорошо! Не беспокойтесь, с главой Содружества все в порядке! Сейчас к вам вернутся артисты, а официанты вынесут новые закуски! Наслаждайтесь праздником в честь столетия Содружества!
Ни Катаржина, ни Игнат уже этого не слышали, они были в задней комнате, стояли возле стены, куда их оттеснили врачи и охрана, суетившиеся возле отца, который лежал на диване без сознания, а из его рта, поднимаясь из горла, шла темная кровь.
На юге даже в середине осени светлело непривычно рано. Лучи солнца настойчиво били в глаза, пробираясь через тюль. Катаржина потянулась, неохотно разлепляя веки, но увидев, что стрелка на часах перемахнула через восемь утра, вскочила на ноги.
И как она могла забыть поставить будильник!
Быстро приведя себя в порядок, и не забыв, впрочем, уложить волосы, и тронуть губы алой помадой, она поспешила в спальню к отцу. Она старалась, как можно больше времени проводить возле него.
Доктора так и не смогли понять, что с ним происходит. Сжиравшая главу Содружества изнутри напасть была не похожа, ни на что из того с чем раньше им приходилось сталкиваться.
Из Ведомства тонких наук приехала целая ватага полоумных, разряженных в разноцветные тряпки, с тощими шеями, обмотанными стеклянными бусами, или же, напротив, в черных выцветших обносках. Они почти целый день бродили вокруг отца, водя скрюченными пальцами вдоль его тела, гадали на чаинках и кофейной гуще, раскладывали карты, и делали множество других странных манипуляций, которые Катаржина, как ни силилась не могла понять. Наконец, они заключили, что и проклятия на отце не было. По крайней мере, ни одного из тех, что были знакомы ведьмовской науке.
На консилиуме докторов решили, что ему будет лучше в более теплом и мягком климате, и вскоре его перевезли в Элизию – столицу южных земель Содружества. Это был город, зажатый между побережьем Янтарного моря и острыми пиками Зеленых гор.
У отца здесь была дача. Она пряталась на окраине, в отдалении от пансионатов и домов отдыха. Дом окружал парк из высоких сосен, дубов и магнолий, а с террас и из окон третьего этажа была видна полоска моря вдали.
Катаржина бросила все дела на помощников и отправилась в Элизию вслед за отцом. Она привыкла проводить в этом доме летние каникулы, полные приключений и свободы. Теперь же коридоры и комнаты дачи поддернула дымка горя и тоски.
Целый пансионат поблизости освободили, чтобы разместить в нем лаборатории, ученых и докторов, пытавшихся найти лекарство от странной хвори, поразившей главу.
Катаржина торопливо направилась в спальню к отцу.
– Как он? – шепотом спросила она у сидевшей возле постели Агнешки.
– Спит, – коротко ответила та.
– Иди, я с ним посижу.
– Мне лучше остаться подле пандер Витольда, – заметила Агнешка. Она никогда не называла отца отцом или папой. Всегда обращалась к нему уважительно – пандер Витольд. – Он будет искать меня, когда проснется.
