‒ Нет, ‒ она тяжко вздохнула. ‒ Только вот карты говорят об обратном, девонька.
‒ Что могут знать картинки о судьбе? ‒ в моем голосе сквозила обида: тнедавно я была самой счастливой девушкой на свете, а какие-то карты решили, лишить меня любви.
Или это Шаво вдруг, пресытившись одиночеством и старостью, решила подпортить мне настрой. Но цыганка была добрее всех, кого я знала, даже добрее бабушки, зла она точно не пожелает. Даже стало стыдно от таких тёмных мыслей.
‒ Воин, пришедший из самого дворца, похитил твое сердце, ‒ заговорила Шаваро, подливая масла в коптящую лампаду. ‒ А ведь до этого никому не удавалось пленить тебя.
‒ Будто бы кто-то старался, ‒ буркнула я себе под нос.
Тут цыганка снова расхохоталась, на этот раз по-доброму весело.
‒ Ты не замечала очевидных вещей, девочка! ‒ закуривая сообщила Шаваро. ‒ Сирвиг каждый день приносил тебе полевые цветы не для украшения старой кибитки Шаваро, а Гинго из лохани с водой не вылезает. Оба они перестали использовать слишком дурные словечки в своих речах. А ведь раньше за ними не наблюдалось таких странностей, как аккуратность, чистоплотность и даже тактичность.
‒ Уж не хочешь ли ты сказать, что они в меня влюбились? ‒ даже мыли об этом никогда не приходили в голову, как же я теперь буду обоим друзьям смотреть в глаза, скрывая осведомлённость об их порывах.
‒ Не в этом дело, каждый бы из них хотел завоевать сердце именно такой, как ты.
‒ Да ну! ‒ я пожала плечами. ‒ Во мне нет ничего необычного…
Воспоминание заставило осечься на последних словах.
Не может этого быть! Я забыла то, о чем помнила еще недавно.
‒ Что ты? ‒ покосилась на меня старая Шаво. ‒ Тебе не поплохело?
‒ Н-нет… просто… я кое-что забыла. Не могу вспомнить, что именно.
Мня затрясло. Я забыла, что-то очень важное из прошлой жизни, но, что именно не вспомню.
‒ Разве такое может быть? Живешь и живешь себе, а потом вдруг осознаешь, что не помнишь какую-то часть своего прошлого.
‒ Лучше ляг отдохни, ‒ заботливо проговорила цыганка. ‒ Сегодня был трудный день, а скоро предстоят еще более тяжкие деньки.
‒ О чем ты? ‒ ее слова мне были непонятны. ‒ Неужели грядут новые проблемы?
‒ Спи, девонька, что бы там ни было, свою судьбу тебе уже не исправить.
Голова пошла кругом. Я и не заметила, как оказалась на лежаке.
‒ Не говори загадками, Шаво, скажи как есть, он меня разлюбит?
‒ Кто, девонька?
‒ Тот стражник, что приходил сегодня. Его имя Дитар.
‒ А ты? ‒ женщина снова стала перебирать свои картинки. ‒ Ты его любишь?
‒ Но ты же сама сказала, что я влюблена!
‒ Девонька, ‒ Шаваро усмехнулась, глядя на меня своими черными, как угли, глазами. ‒ Разве ж влюбленность и любовь ‒ это одно и то же.
‒ Разве нет? ‒ на лежаке мне стало заметно легче, голова перестала кружиться, но слова цыганки снова повергли в смятение. ‒ Рядом с ним мое сердце бьется чаще, голова идет кругом, в животе словно все переворачивается, а я становлюсь счастливее. Неужели ‒ это не есть любовь?
‒ Это всего-навсего влюбленность. А влюбленность не может сравниться с сильным истинным чувством, срывающим любые преграды.
‒ Шаваро, Дитар просил меня остаться с ним в городе, ‒ попыталась возразить, но прищуренные глаза женщины подсказывали мне обратное.
‒ А замуж он тебя позвал? ‒ усмехнулась цыганка и снова полезла перебирать свои картинки, перекладывая их с места на место, выравнивая в причудливый узор.
