‒ Ты не отдыхаешь в последнее время совсем, ‒ серьезно посмотрел на брата Дитар. ‒ Твоему телу нужно хорошее питание и сон. Ты изнурен и это заметно.
‒ Сомневаюсь, что ты сам отдыхаешь хорошо в последнее время, ‒ Рене расслаблено развалился в кресле, медленно сползая по спинке, что больше напомнило поведение мальчишки, а не взрослого. ‒ Надеюсь, Адаваль не решит завтра, что обязанность советника ‒ это подбирать ему туалет к балу. Потому как сегодня императору не понравились пряжки на его туфлях.
‒ О да! ‒ иронично протянул Дитар. ‒ Это действительно великая беда, ведь чем больше пряжка, тем значительнее собственная фигура в его же глазах.
‒ Адаваль рос болезненным ребенком, ‒ спокойно заметил советник. ‒ Приоритетом его матери оставалось самочувствие и здоровье наследника, а не умственное развитие.
‒ Да, но грамоте его научить не мешало бы! А как этому способствуют розги-и-и…
Оба брата посмеялись крамольной шутке, после чего разошлись каждый в свои покои.
‒ Дитар, ‒ напоследок окликнул Рене старшего брата. ‒ Ты… у тебя…
‒ Ты о чем? ‒ нахмурился воин, не понимая, что хочет сказать ему юноша.
‒ Я про девушку, о которой ты рассказывал, ‒ стоя в абрисе тёмного дверного проёма очень быстро промолвил молодой советник. ‒ Ты не боишься, что с ней может, что-то случиться?
‒ Лучше позабочусь о том, чтобы она была в безопасности! ‒ Дитар тяжко вздохнул. ‒ Надеюсь, завтрашний день пройдет с удачным исходом для нас обоих.
‒ Спасибо тебе! ‒ искренне проговорил советник. ‒ И… спокойной ночи!
‒ Отдохни как следует, братишка.
Наконец, Рене оказался в своих покоях. Усталость брала верх, а грядущий день не сулил спокойствия. В комнате не горели свечи и его самого не дожидался слуга, как обычно, это происходило, когда советник отправлялся спать ‒ это означало только одно…
‒ Ты не боишься, что рано или поздно прислуга доложит о твоих ночных прогулках? ‒ казалось, он спрашивал в пустоту, но неожиданно тонкие женские руки обвили его торс, а к спине прижалось разгоряченное девичье тело.
‒ Я так долго тебя ждала, даже испугалась, что ты не придешь, ‒ в голосе девушки послышались нотки обиды.
‒ Даром времени ты не теряла, раз успела раздеться, ‒ иронично заметил Рене, не оборачиваясь, просто ловя удовольствие оттого, что она стояла рядом нагая и доступная, но так и не получавшая желаемого.
‒ Ты игнорируешь меня с момента своего возвращения, ‒ судя по ее тону, она дула губки.
Впрочем, на ее обиды советнику было совершенно наплевать. Но не наплевать на напряжение, которое образовалось ниже пояса. С этим что-то надо было делать.
‒ Ты забыла, моя дорога, что прошлые наши встречи не остались безнаказанными. И мне пришлось гнить полгода в Карпетрии только за то, что ты сама же и позволила такую вольность.
Рене был все еще зол. Злился на нее и на себя тоже. Она первой пришла к нему в тот раз, а он не смог устоять, прогнать ее вон, не справился со своими желаниями и страстью. Только вот злость не прогнала возбуждение. Наоборот. Оно мучительно остро нарастало с каждой минутой.
‒ Тебе лучше уйти!
Тонкие руки сползли по его телу вниз, и по холоду на спине Рене понял, что девушка перестала жаться к нему. Тем лучше для него и для нее тоже. Он незаметно перевел дыхание и направился к кувшину с водой ‒ необходимо было срочно освежиться в эту, и без того, душную ночь. Голова раскалывалась, и мысль застывала в ней, как взбитое масло в горшке. Советник ослабил пуговицу на камзоле и снял накладной воротник.
