‒ Но разве он не имел в виду именно это? ‒ мой голос был уже не таким уверенным как прежде.
‒ А ты уточни. Вот прямо завтра и уточни ‒ зовет ли он тебя остаться с ним и выйти замуж или просто остаться с ним. Знаешь ли, между этими моментами есть большая разница, как и между любовью и влюбленностью.
Почему-то слова Шаваро казались острыми, правдиво острыми, и резали холодным острием подозрения по сердцу. Почему так происходило, мне было непонятно. Но что-то мне подсказывало ‒ ответ Дитара, решись я на вопрос, может мне и не понравится.
Как всё вдруг стало сложно.
‒ Тогда чем же отличаются любовь и влюбленность? ‒ медленно спросила я.
‒ Влюбленность ‒ это страсть. Сметая все на своем пути, ты жаждешь получить желаемое, чего у тебя нет, но обязательно будет. Сиюминутная прихоть. Невзирая ни на что, ты стремишься к этой цели. Но, достигнув и заполучив то, к чему стремилась, пресыщаешься очень быстро. Страсть, словно пламя, оставляет после себя выжженное поле чувств, которое зовется пустотой. Так и твой стражник жаждет получить тебя как нечто невероятно диковинное и недоступное, а наигравшись, выбросит на растерзание голодным псам.
‒ Зачем ты говоришь такие ужасные вещи, Шаваро? Дитар не такой, вот совсем! Ни капли! А ты уличаешь его в злодействе, которое он не совершал, да и вряд ли способен.
Я и правда обиделась. Сегодня был такой чудесный вечер. Этот танец оставил столько счастья моей душе, казалось, я буду помнить его вечность. А его объятия ‒ нежные, теплые, как он извинялся передо мной за свою несдержанную напористость. Разве это то чувство, которое уничтожает, разрушает, выжигает?
‒ Тогда, что, по-твоему, любовь? Раз страсть так ужасна!
‒ То, что на выжженном поле способно прорастить цветы.
10. Глава 9
Дитар с братом оговорили четкие детали плана на завтра и раздали указание всем воинам во дворце, каждый из них имел свой пост и должен был исполнять определенные действия.
На прогулке в городе Дитар окончательно уверился в том, что нападут завтра во время празднования во дворце. Соглядатаи на крышах и в подворотнях не заметили даже малейшего шевеления, значит ‒ вполне могли спугнуть осторожных убийц.
О, глупый Адаваль, что тебе стоило провести закрытую помолвку? Теперь заваривается не самая приятная каша.
‒ Ты точно уверен, что нашел его? ‒ уточнил Рене в очередной раз, задумчиво потирая подбородок.
‒ Почему ты сомневаешься? ‒ Дитар нахмурился, впервые взгляд его брата был таким отсутствующим, словно мыслями тот находился где-то в другом месте.
‒ Посуди сам, ‒ советник развел руками. ‒ Мы его искали довольно длительное время. А теперь он сам явился прямо к нам в руки. Не слишком ли все просто и легко?
‒ Я тоже думал об этом! ‒ воин прошелся вдоль массивного стола, за которым восседал брат. ‒ И тоже склоняюсь к мысли, что он не совсем тот, кто нам нужен. Как только мы схватим подельника, мы запросто можем выведать правду и личность его хозяина. Олигеро любому язык развяжет ‒ он мастер в этом деле.
‒ Рад, что ты все просчитал! ‒ Рене так и остался сидеть сплетя пальцы рук и умастив на импровизированную клетку подбородок, глядя снизу вверх на стоящего рядом брата. ‒ У нас должен быть козырь в рукаве. Поэтому ‒ нам нужно имя, до того как о поимке дознается вожак. Уж постарайтесь схватить сообщника живым, а не мертвым.
‒ Само собой!
‒ А теперь нам надо отдохнуть, ‒ советник потянулся в кресле, совершив еще один непозволительный для своего сана поступок ‒ смачно зевнув, и при этом чавкнув.
