?
– Что будет, если одно из полей не отмечено? Вы спрашиваете, знаю ли я?
Она колеблется, затем:
– Знаете, что будет?
Я напрягаюсь. Она правда туда лезет?
– Знаете? – повторяет она.
Я закидываю ногу на ногу.
– Эти шестьдесят минут уже растянулись на девяносто, – говорю я.
Она немного надувается. В переговорах, как в покере, у всех есть свои сигналы. Это надувание – часть её сигнала? Пытается занять пространство? Почему-то я вспоминаю нашу первую встречу. Вы очень добры, сказала она, навешивая на меня позитивную эмоцию, предлагая предпочтительную реальность. Не хитрее ли она, чем я думаю?
– Что будет, если не все поля отмечены? – спрашивает она снова.
– Полагаю, нам придётся повторить тот урок.
– А если я не захочу его повторять? – спрашивает она. – Если у меня есть график, которого я должна придерживаться? И поле никогда не будет отмечено?
Я чувствую внезапное, странное оживление.
– Что тогда будет? – спрашиваю я.
– Там будет «X» вместо галочки, – продолжает она. – Можете сказать, что это значит?
Мой пульс учащается. «X» в одном из полей – это ядерный вариант. Я прищуриваюсь. Мои адвокаты не согласились бы работать с фирмой или наставником, которые играют жёстко, но Элиза, похоже, делает именно это.
Зачем играть жёстко? И я даже не могу проверить телефон? Не то чтобы у Демьянова и его адвокатов тут скрытые камеры.
Она складывает салфетку в маленький треугольник и проводит ногтем по одной стороне, создавая ровный край.
Она, кажется, ждёт моего ответа, хотя мы оба знаем, что значит «X». Это будет означать нарушение соглашения. Если я откажусь выполнять условия, я нарушу договор, и адвокаты Демьянова могут затащить меня обратно в суд.
Судья в определённом настроении может отправить меня в тюрьму.
Адвокаты Демьянова будут работать сверхурочно, чтобы найти такого судью. Они задействуют все связи. Посадить меня в тюрьму – это превзойдёт самые смелые мечты Демьянова.
Я чувствую, как улыбка расползается по моему лицу.
– Вы… угрожаете мне?
Она выглядит удивлённой.
– Я просто спрашиваю, знаете ли вы, что будет.
Я не верю. Она угрожает мне возможной тюрьмой. У неё есть крошечная сфера власти, и она использует её как дубинку. Это так чертовски… неожиданно.
Я выпрямляюсь. Раньше я не воспринимал её всерьёз, но теперь – да.
Лиза
Он ухмыляется по-волчьи – великолепный и тёмно-опасный, будто выжидает момент, мечтая о будущем нападении.
– Давайте продолжим тренинг, а?
Внутри я вздыхаю. Неужели я никогда не узнаю, что будет, если он получит «X» вместо галочки?
Мне правда хочется знать!
Я включаю видео. Инна обещала, что вырезала все моменты с моим участием, но сейчас сцена, где мы красим комнату на верхнем этаже, и я чуть не получаю инфаркт, когда в кадре появляется моя рука. Моя кисть. Мой перстень. Я складываю руки на коленях. Умение узнавать руку или плечо знакомого, наверное, редкость, но я не удивлюсь, если Агатов это может – он всё подмечает, хищник с орлиным взглядом.
Я украдкой бросаю взгляд. Агатов развалился в кресле, раздражённый принц на своём высотном троне, небрежно закинув ногу на ногу.
Он, кажется, чувствует мой взгляд, потому что оборачивается, глаза искрятся. Почти заговорщическим тоном он говорит:
– Неужели у вас двадцать часов этого?
– Без разговоров, – отвечаю я.
– Разве я не могу задавать вопросы? Разве так не учатся студенты?
– Сохраните вопросы до конца.
– Вы серьёзно говорите, что у вас двадцать часов этого видео?
