– О! Наконец-то приехали, долгоносики! – не то обрадовалась, не то огорчилась Хлеборезка. – У-у-у! Куда несешься, оглоед? – она поморщила носик и, увидев в толпе детей Марину Степановну, закричала:
– Марина Степановна! Дежурных гони! И так обед задерживается!
– Да погоди ты, Зоя! Видишь, не до тебя! – отмахнулась Марина.
– Не до меня, не до меня… Всегда не до меня. А уж накрывать надо!
***
Из последнего автобуса хлынула шумная толпа пионеров. Последним из пазика вышел Евгений. Водитель протянул ему чемодан и бережно, с уважением подал аккордеон и гитару. Евгений поставил свои вещи к заборчику, потянулся и недовольно пробубнил:
– Здравствуй, поле, здравствуй, лес! Мы попали в край чудес…
Присев на железное ограждение, он достал сигареты и закурил. Девчонки-вожатые с интересом посматривали в его сторону и хихикали.
Мимо, раздавая команды, пробегала Надежда и, увидев мужа, остановилась:
– Жень, ну ты же бросил!
– Надя, отведи меня в нашу комнату, я устал. Башка разрывается! Три с половиной часа в автобусе – это для меня слишком!
– Жень, потерпи. Детей устрою и вернусь за тобой, – ответила ему Надежда и почти бегом припустила к корпусам.
К столовой подошла старший воспитатель лагеря Ева Петровна. В руке она держала серебристый горн. Ева Петровна не так давно отметила семидесятилетний юбилей, но её неуемному темпераменту мог позавидовать любой молодой человек. Она оценивающе оглядела Евгения, хмыкнула и встала к Зое. Стоявшая на крыльце столовой Хлеборезка поковыряла в ухе, крякнула и заорала:
– Ну что, есть-то будем? Где горны—то? Алексашка! Где Алексашка-то?
– Да будут тебе горны, Зоя, будут! Колонки у него опять сгорели! – закричала ей пожилая женщина.
С прыткостью молодой антилопы Ева Петровна сбежала со ступенек, подбежала к теннисному столу, в миг взлетела на него и прогорнила сигнал: «Бери ложку, бери хлеб!».
Евгений, наблюдая эту сцену, буквально потерял дар речи. Он невольно присвистнул и с уважением произнес:
– Наш человек!
Ева Петровна спокойно слезла с теннисного стола и, посмотрев свысока на Евгения, сказала:
– Вот такие мы, жены военных!
Старшего воспитателя тут же окружила стайка мальчишек. Среди них был и Антошка, сын Надежды.
– А можно горн подержать? Ух ты – серебряный! Ишь, как сверкает!
Мальчишки наперебой начали задавать вопросы:
– Тетенька, а это трудно? А дети могут так же?
– Она не тетенька, это Ева Петровна!
– А вы нас научите так же?
– Научу! Научу! – ответила Ева Петровна и встала в дверях столовой, словно стражник.
***
Надежда сменила Еву Петровну на посту в столовую и осталась встречать отряды. С песней, дружным строем шел на обед шестой отряд. Из строя выбежала Шурочка, подбежала к матери и зашептала ей на ухо:
– Мама, а ты сейчас мама или Надежда Геннадьевна?
– Когда ребяток рядом нет, я мама! А при всех я Надежда Геннадьевна!
– А-а-а! А жить мы с вами будем или отдельно?
– Доченька, с девочками тебе интересней будет. А соскучишься, я тебя к себе возьму! Но ребяткам ты не говори, что мы ваши родители, ладно? А то им грустно будет!
– Да ладно, мамочка, мы никогда с Антошей не говорим! – успокоила Надю Шурочка и нырнула в столовую.
***
Запыхавшаяся Надежда подбежала к Евгению, подняла гитару и, махнув рукой, поманила мужа за собой:
– Жень, наконец-то освободилась. Пойдем, я тебя отведу в наши апартаменты. Таблетки твои в чемодане. Сбоку. Найдешь!
– Наконец-то. Я уж думал, что ты никогда не придешь!
