– Ну, тогда до встречи! А место встречи, девчонки, изменить нельзя! Сегодня в бане, в восемь нуль-нуль, – весело рассмеялась Ольга, и Надежда уже была от неё без ума.
Девушки выбрались из толчеи и чуть не налетели на Сухова, разговаривающего с эффектной, модно одетой дамой. Сухов энергично замахал рукой, подзывая к себе Марину Степановну.
– Чегодаева! Подойди-ка сюда!
Марина Степановна изменила курс и подошла к Сухову.
– Марина Степановна! Разрешите вам представить, вот! Наталья Захаровна!
– Очень приятно, – кивнула даме Марина.
– Наталья Захаровна с мужем приехали из Владивостока, это их сынок! – показал он рукой на мальчика лет тринадцати-четырнадцати. – Будет отдыхать в первом отряде! Наталья Захаровна купила путевку за полную стоимость. Будьте к нему повнимательней!
Марина занервничала. Ещё только блатных мальчиков ей не хватало.
– Николай Павлович, мы ко всем детям относимся с большим вниманием…
Сухов крепко взял Марину Степановну под локоток, отвел чуть в сторону и тихо, прищурив глаза, многозначительно показал пальцем вверх:
– Я сказал – очень повнимательнее! Она из тех, поняла?
– Да поняла я! – вырвалась из его цепких пальцев Марина.
***
Несостоявшийся начальник и в прошлом старшая пионевожатая, Людмила Решетникова, провожала сына на отдых. Она демонстративно отворачивалась от Сухова. Тот тоже показывал всем своим видом, что она его не интересует. Сын Людмилы, Владик, до сих пор злился на мать после того, как узнал, что она не едет в лагерь.
– Ну, и чего ты добилась? Работу не нашла, место потеряла. С Суховым поссорилась! Как я теперь там буду один?
Людмила залебезила:
– Владичек! Ты взрослый красивый мальчик! Уж скоро будет шестнадцать! Ты в этом лагере всех знаешь!
– Знаешь, знаешь…
– Веди себя нормально, и к тебе все потянутся! Сына, а ты не знаешь, кто это у автобуса с аккордеоном стоит? А?
Владик посмотрел в сторону, где уже были поданы автобусы и презрительно сказал:
– У тебя, как всегда, только мужики на уме…
– Владик, как это ты с матерью разговариваешь? – возмутилась Людмила. – Ну ладно, пошла я. Дел невпроворот.
Людмила, грациозно покачивая бедрами, прошла мимо Евгения, но тот так был занят своими мыслями, что даже не заметил красотку.
***
Ворота лагеря были широко распахнуты. Громко играла музыка, встречая юных пионеров. Нарядный Еремеич, одетый в потрепанный временем мундир то ли морского, то ли еще какого-то военного ведомства, купленный еще его женою на рынке, издалека заметил колонну приближающихся автобусов. Сторож встал по стойке «смирно» и приставил руку к козырьку выцветшей фуражки. Ребята весело махали ему из окон автобусов.
– Ии-эххх, едришки-раскадришки, кончилася спокойна жизнь! А вот сёдня за дитятей и выпить не грех! Пусть наша смена растет… Растет и размножается, едришки-раскадришки! – радостно воскликнул Еремеич.
Вдоль аллеи строго в ряд стояли стенды с фотографиями пионеров-героев: Лени Голикова, Зины Портновой, Марата Казея, Вали Котик, Шуры Чекалина, Бори Царикова.
По всему периметру лагерь украшали гипсовые фигуры пионеров с мячами, горнами, барабанами.
Автобусы остановились у столовой. Из них, как горошины, повыскакивали ребятишки и побежали к грузовой машине, чтобы получить свои чемоданы.
Из столовой доносились звуки гремящей посуды и пахло паровыми котлетами. На крыльцо вышла огромная дебелая тетка с сожженными перекисью кудряшками, в белом коротком халате, едва прикрывавшем ее круглые коленки. Это Зоя – хлеборезка. Хлеборезка – это должность. Зоя нарезала хлеб для всего лагеря и вытирала столы с хлоркой после еды.
