– А я обожаю! Я на подписку такие очереди выстаиваю…
– А кого из фантастов вы любите? – поинтересовался Орлов.
– Стругацких! Братьев Стругацких! Ну, еще Ефремова, Шалимова, Уэльса, Брэдбери…
– А я ведь тоже, девчонки, люблю фантастику. Спасибо за обед, Марина Степановна. Я жду тебя, Еремеич! Ген, идём!
Константин Алексеевич поднялся со скамейки, подхватил свой чемоданчик с инструментами и, не дожидаясь сына, зашагал в сторону бани.
– Бегу, бегу! Щас, только чайку глотну, едришки-раскадришки! – закричал ему вслед Еремеич и с достоинством, явно не торопясь, протянул Марине Степановне тарелку для добавки. – Надоть мне, Марианна, совсем немного впрок наисся!
***
Марина Степановна с утра пораньше уже обходила территорию лагеря, который за эти четыре дня становился все краше и краше, и не переставала любоваться и удивляться. Скамейки покрашены с выдумкой. Крупные камни расписаны изображениями животных, насекомых. На кусты наброшена паутина из макраме, а в центре, как и полагается, сидит страшный паук. Всё увиденное Марине понравилось.
– Эй, Алексашка! – закричала она радисту лагеря, молодому эксцентричному человеку с обритой головой и жиденькой болтающейся сзади косичкой. – Ты чего это вчера ни обедать, ни ужинать не приходил?
Александр стоял на деревянной лестнице и, насвистывая, приколачивал над входом в клуб надпись «Милости просим!». Он тоже давно работал в лагере, и Марина ценила его за золотые руки. Сашок мог бесконечно чинить старую, выходящую из строя музыкальную аппаратуру, а точнее – рухлядь, и у него это хорошо получалось.
– А мне, Марин Степанна, мать столько еды надавала, что за неделю не съесть!
– А-а-а! Вот оно что!!! У нас мальчиш-плохиш появился… Значит, ты, Санек, под подушкой мамкины вкусняшки хрумкаешь? Или ты правила наши не знаешь, что все продукты в общий котёл?
– Не подумал, Марин Степанна, работы было много в радиорубке, увлёкся! А еды мне не жалко, я всё принесу!
– Ладно, Санёк, обедать в столовую приходи, повара приехали! – побежала Марина дальше, но вдруг её будто кольнуло, и она остановилась:
– Саша, а почему ты написал «Милости просим»? Как-то по старинке, по церковному как-то?
– Так «Добро пожаловать» уже над столовой висит! Это же вежливая форма приглашения в гости…
– Дааа? Ну надо подумать… Надо подумать…
Марина добежала до хозяйственной зоны и обомлела: новая старшая вожатая выводила краской на щите, приколоченном к забору, надпись: «Забор гласности».
Директор молча постояла и покачала головой:
– Геновна! Ну и выдумщица ты. Да они тебе столько матюгов напишут, замучаешься потом оттирать!
– Ничего, отмоем! Но, может, что и дельное напишут. Для мела нужно что-нибудь придумать.
Девушки обернулись на шум и увидели, как Вася и Петр, приплясывая с тумбочками на голове, двигались к шестому корпусу, где проживали самые маленькие ребятишки.
– Эй, козлятушки-ребятушки, эти тумбочки только чернобыльцам! Поворачивай, поворачивай! И кровати новые туда же! – эакричала директор лагеря. – И собирайтесь уже! После обеда в город едем, заезд завтра!
