– А как тебе новенькие? – тихо спросила Марина. Она приняла их на работу по договору с педагогическим училищем. – Лена, Ирина и Алла.
– Хорошие девчонки. Но меня пугает только одно: почему они все такие здоровенные? Руки, ноги!
– Да уж, ты рядом с этими акселератками – воробушек.
– Даааа, – засмеялась Надежда, – муж меня так и называет.
К столу подошли новые едоки: сторож лагеря Еремеич, мужик лет семидесяти, с огромным мясистым носом фиолетового цвета, намекающего на то, что его хозяин любит выпить. Молодой, высокого роста, крепко сложенный парень-богатырь. И Константин Алексеевич Орлов. Он сразу подошел к рукомойнику, вымыл руки и вытер их полотенцем. Достал из чемоданчика с инструментами увесистый свёрток и протянул его Марине Степановне со словами:
– Марина, вот, возьми-ка сало, деревенское, и там в пакете еще огурцы соленые, хрустящие!
– Какие люди! И без охраны! – радостно закричал Степашка, отодвинув Василия. – Ген, давай сюда!
– Константин Алексеевич, суп почти остыл! Садитесь уже. Устали? – ласково приговаривала Марина Степановна, усаживая опоздавших за стол.
– Я обожаю, Константин Алексеевич, гостинцы вашей мамы, – сказала Олеся, наблюдая, как Марина Степановна выкладывала на тарелку розовое в прожилках сало и соленые, пахнущие чесноком огурчики.
Константин Алексеевич сел на скамью напротив Надежды.
– Знакомьтесь, Надежда Геннадьевна, – обвела рукой вновь прибывшую троицу Марина, – этот здоровяк – сын Константина Алексеевича, Геннадий! На нашем заводе водителем работает, а летом его к нам в лагерь шоферить отправляют. Ну а Еремеича, нашего мастодонта, ты уже видела. И с Константином Алексеевичем ты встречалась в профкоме завода.
Генка, отнюдь не стесняясь, подал одну руку Надежде для знакомства, а вторую, с тарелкой, протянул Марине Степановне:
– Марина Степановна, мне побольше! Жрать хочу, как сто китайцев!
– Ешь, ешь, мой маленький мальчик! Заработал, – захлопотала Марина Степановна.
Константин Алексеевич начал не спеша есть духмяную гречку и, обращаясь к сторожу, сказал:
– Еремеич! После обеда мне еще на бане помочь надо. Подержишь кое-что.
– Константин Алексеевич баню в лагере строит. Чуть-чуть осталось, – пояснила директор лагеря Надежде, – и пойдем на прочность проверять… Руки у него золотые! И ведь работает-то за бесплатно!
– Почему бесплатно? – возмутился Орлов. – Я в профкоме свою зарплату получаю.
– А что, по сто грамм-то нам здеся нальют? – весело спросил у начальницы Еремеич, потирая руки. – А то сало пропадёть…. Славно поработали-то, Ляксееич, эх и славно, и-и-их едришки-раскадришки!
– Вечером, Еремеич! – осадил сторожа Орлов. – В ужин по граммульке и нальем! Вечером же можно, Марина Степановна?
– Так, у нас в лагере сухой закон! – шлепнув полотенцем по столу, закрыла тему Марина Степановна.
– Так сухой закон отменили! Не оправдал он себя! – заржал Генка. Но Марина Степановна тут же парировала:
– Как говорят саратовские рабочие: «Трезвость – норма жизни!» А вот добавки – пожалуйста, – железным голосом отчеканила начальник лагеря и стала накладывать кашу в протянутые тарелки.
– А вы видели недавно по телеку жену Горбачева? Красивая, говорит складно… Кстати, понимает, о чём говорит, – сменила тему Олеся.
– Ага! Понимает она! Не, я понимаю – космонавт Савицкая! Умница умнейшая! А эта… деревня… – влезла Раиса.
– А вот и неправда, Рая. Зря ты так говоришь! Ты посмотри, с каким шиком она одевается… – перебила её новенькая вожатая Аллочка.
