– Да, я в больнице по радио слышала. Какой кошмар! Им, наверно, надо вещи собирать или деньги! А у нас ни того, ни другого. Маришка, пройди дальше одна. Я к Антошке зайду.
– Да, конечно, сходи. Намучился мальчишка. И как его угораздило? Суворов…
Надежда неслышно вошла в спальню спящих мальчиков. Подошла к кровати сына и опустилась на корточки. Поцеловала его в макушечку, нежно погладила и неумело зашептала слова молитвы:
– Господи милостивый! Пусть мой ребенок будет здоров и счастлив! Пусть все беды обойдут его стороной! Прости меня, Господи, что я так мало времени провожу со своими детьми, плохо забочусь о них. Прости меня. Я плохая мать. Прости, прости, прости! Аминь!
Надя еще раз поцеловала спящего сына и стала поправлять сбившееся одеяло. Вдруг ее рука нащупала что-то твердое. Она приподняла одеяло и достала… горн! Надежда ласково улыбнулась, поставила горн на тумбочку возле кровати и направилась в пионерскую.
***
Надя совсем не хотела идти в общую с мужем комнату, ждала, что Евгений заснет, и она избежит неприятного с ним разговора. А поговорить надо было. По лагерю ходили слухи, а теперь уже и не слухи, а правда, что Евгений встречается с вожатой шестого отряда. Обязанности музыкального работника он выполнял хорошо, но как-то из-под палки. С ней разговаривал сквозь зубы. И от всего этого у неё на сердце кошки скребли.
Она дописала на листе ватмана заголовок «Копилка добрых дел» и сполоснула кисточки. Затем полюбовалась своим творением и потянулась.
– Ну, все! Спать, спать!
Надежда закрыла дверь пионерской на замок, и вдруг что-то привлекло её внимание. Она вгляделась в темноту и заметила среди чёрных деревьев снующие белые фигурки. Девушка подошла ближе:
– Ну, так и знала, нечистая сила! Ну что ж, охотник за привидениями выходит на тропу войны!
Нечистая сила носилась из корпуса в корпус. Надя пошла к Раиным детям. Заглянула в каждую спальню. Пусто! А в одной из палат детишки уж очень усердно храпели… Она заглянула в вожатские – и там никого!
– Да… Ну дела-а-а!
Надежда направилась к клубу, где ярко светились окна и были слышны звуки гитары.
Она вошла в прокуренное помещение и застала там всех вожатых. На столе беспорядочно валялись вафли, печенье, в тарелках засыхали остатки ужина. Алексашка наполнял граненые стаканы мутной жидкостью. «Самогон из деревни, – подумала Надежда, – такая же бутылка, как Крендель предлагал». Евгений пел, аккомпанируя себе на гитаре, а рядом, положив голову ему на плечо, сидела Аллочка.
Хочу, чтоб годам вопреки,
Также были мы близки,
Также были мы близки,
Двадцать лет спустя… – полоснули по сердцу слова песни Надю.
Наконец непрошенную гостью заметили. Надежда молча рассматривала подвыпившую компанию. Вожатые занервничали, не зная, как себя вести. Аллочка села прямо и, схватив вафельку со стола, аппетитно захрустела. Евгений замолчал и с вызовом посмотрел на жену.
– Ребята, я, конечно, понимаю, что вы устали… Что вам хочется неформального общения. Но мы же договорились: с отряда уходит только один вожатый. А вы все здесь! И дети у вас в данный момент одни… – спокойно обратилась Надежда к вожатым, хотя сердце колотилось, как сумасшедшее.
– Да все спят уже давно, Надежда Геннадьевна! – подал голос Вася.
– А я, Вася, точно знаю, что ни первый, ни второй отряд не спит…. В привидения играют… Всё, ребята, я прошу вас разойтись!
Недовольные вожатые поплелись к выходу.
