– Сегодня мы начнем планерку с повторного ознакомления с приказом, в котором говорится, что вы, дорогие вожатые и воспитатели, полностью отвечаете за жизнь и здоровье вверенных вам детей.
Вы уже расписывались в нем, но, видимо, не прониклись серьезностью документа. Итак, приказ №14 по загородному пионерскому лагерю «Дружба»…
***
Дежурные убирали посуду после завтрака. А Хлеборезка, покрикивая, подгоняла нерадивых, ленивых, ужасных и тех, у кого руки не из того места растут. Марина Степановна и Ольга, медленно допивая чай, с интересом слушали Надежду:
– Ну а потом просили прощения. Но не она… И не он…
– Вот ведь дрянь! Марина! Уволь ее! Чего молчишь? – вскипела Ольга.
– Девочки, пусть она доработает до конца смены. И вообще… работает она нормально, – вступилась за Аллу Надежда.
– Что ты на меня так смотришь? Где мы сейчас вожатую найдем? – ответила Марина, пожав плечами на Ольгину реплику, и обернулась к Надежде:
– Да, Геновна! Ты права! Надо потерпеть до конца смены.
В столовую, напевая песню «Конфетки-бараночки», вошел Евгений. Увидев девушек, он расхлябанно подошел к их столу и назидательно высказался:
– Мариночка, «если вы заботитесь о своем пищеварении, мой добрый совет: не говорите за обедом о большевизме и медицине. И боже Вас сохрани, не читайте до обеда советских газет…». Затем он развернулся и, напевая, направился к раздатке, подзывая к себе шеф-повара:
– Домна Ивановна! Голубушка, «…наши обстоятельства в упадке…» Покормите же скорее менестреля…
– Министра!? Какого ж такого министра? – разулыбалась во всё лицо повар. – А! Тебя, Женюшка, уже министром поставили?
– Ну да… Что-то вроде того!
– Ну, теперь денег будешь много получать?
– Да нет, уважаемая Домна Ивановна. «Деньги людей портят. Так что у нас в основном народ хороший»…
– Да у нас, Женечка, в лагере весь народ хороший…
Докторица удивленно замотала головой и озадаченно спросила у Надежды:
– Чего это он? Какие газеты?
– Умничает… «Собачье сердце» Булгакова, а про обстоятельства – это Островский! – ответила спокойно Надя, но как же ей хотелось вскочить и стукнуть его тарелкой с кашей по голове или вылить на него этот ужасный кофе с противными пенками.
– А-а-а! Но ни-и-и-чего не поняла….
***
В каждой смене дней через семь-десять дети пишут письма родителям. И не потому, что соскучились, а потому, что Ева Петровна все равно заставит. Кто за столом, кто на стуле, положив на коленки книжку, дети писали домой. Между ребятами вышагивала Ева Петровна, время от времени заглядывая в детские каракули, диктовала:
– Кормят нас очень хорошо! Хорошо ведь нас кормят? А, ребята? Хорошо! Для мам это очень важно.
Кольча поднял руку и интенсивно потряс ею в воздухе, чтобы привлечь внимание Евы Петровны.
– Ну, чего тебе?
– А можно я завтра письмо напишу? У меня сегодня мыслей нет! – стал канючить Колька, завидуя, что Антон в это время разрисовывает книжку- раскраску.
– Как это нет? Как это нет?! Ребята, слышали?! У нас появился мальчик с пустой головой, – подняла на смех мальчика старший воспитатель.
Ребята засмеялись и стали подшучивать над Кольчей.
– Сегодня, мальчик, День письма, – отчитывала ребенка Ева Петровна, -это очень важное мероприятие. И сорвать его я никому не позволю. Вот сядь и пиши, что я говорю. Пишем. «И вкусно! Дают добавки. Еще мы ходили в кино на „Бриллиантовую руку“, „Смелого пуля боится“ и…»
– А, может, он хочет своими мыслями написать, – прервал ее Антон.
