– А ты, Антон, сидишь, так и сиди! Раз тебе писать некому. Так, продолжаем… У нас много хороших мероприятий…
Ева Петровна заглядывает через плечо ребенка в письмо, которое он написал:
– «Боится» – без мягкого знака. Ну, ещё что-нибудь своего добавьте. Не забудьте написать «Целую всех, обнимаю». Приветы можете передать…
Ребята дописывают. Некоторые дети смачивали конверты слюной, чтобы их запечатать. Ева Петровна всплеснула руками и закричала:
– Ну куда ты, куда ты… Не надо слюнявить. Я все заклею специальным клеем. Чтобы в пути не затерялось. Так, все слышали? Сдаем, сдаем! Все письма мне.
Ева Петровна собрала все послания, но ровно через сорок минут она махала перед лицом начальника лагеря одним из этих писем.
Она была крайне возбуждена, ее лицо пошло красными пятнами. Марина Степановна тоже была на взводе. Она внимательно выслушала старшего воспитателя, кивая головой, мол, слушаю и понимаю. А Ева Петровна, брызгая слюной, кричала:
– И это, простите, пишет пионерка первого отряда… Нет, вы только вдумайтесь! Читаю: «Наконец-то в лагере появилась нормальная старшая вожатая, а то Людка с Евой задолбали уже своими маршами».
– Ева – это, значит, я? И что значит «задолбали»? Слово-то какое тюремное! Я требую ее исключения из лагеря! Немедленного исключения!
– Ева Петровна, а вы, выходит, у детей старших отрядов тоже письма читаете?
– А как же, как же, голубушка?! Они сейчас домой всякой чуши понапишут, расхлебывай потом.
– Ева Петровна, а что вы в таком случае делаете с неугодным письмом?
– А вот что!
Ева Петровна с яростью разорвала письмо в клочья и обрывки бросила в урну, стоящую в углу у двери.
– Не было письма, никакого письма не было! Не дошло!
– Ева Петровна!!!
Марина Степановна, еле сдерживая себя, встала и каким-то чужим голосом произнесла:
– Это вас Партия учит, что надо письма чужие читать?
– Если для дела – да! Да вы поймите, моя дорогая! Это ж дети! Они сами не знают, что писать…
– Уважаемая… – начала было Марина. – Нет, не уважаемая Ева Петровна! Я запрещаю вам читать письма детей! И строго прослежу за этим. Иначе…
– А что иначе? Уволите? Так за мной Партия! За мной профком! За мной, если хотите, завод! Вы, Мариночка Степановна, последнее время не тех людей слушаете. И знаем мы, откуда ветер дует…
Ева Петровна схватила пачку детских писем и понеслась к выходу, громко хлопнув дверью. Марина Степановна бросилась вслед за ней, открыла дверь и закричала:
– Ева Петровна! Письма верните!
Когда письма были возвращены, начальник лагеря вернулась за стол. Кинула письма в ящик стола. Резко закрыла его и со всей силы шмякнула ладонью по столу:
– Да как же ты всех задолбала, зараза!
***
День выдался на редкость жаркий. Казалось, что над асфальтовыми дорожками плавился воздух. Отряды разошлись – кто к бассейну, кто к озеру, кто в тенёчек. А Надежде и Ольге пришлось проверять чистоту и порядок в корпусах, ставить оценки. В такую жару даже разговаривать не хотелось, но молчать все время тоже было как-то не очень…
– Знаешь, Оля, мне так жалко своих ребятишек… Я им будто бы и не мама… Занимаюсь чёрте чем, а ребенок непричесанный бегает… Подожди, я вещи грязные Шурочкины соберу.
– Надя, ты мама! Ты очень хорошая мама. И нечего себя винить. Как Женька?
– Вчера опять в пятом часу пришел. И отселить я его не могу! Не хочу, чтобы все знали…
– А где, интересно, эти две стервы? Грязищу развели… Мама дорогая! Дети не заплетены… Одни проблемы с этими девками… Как с цепи сорвались! Акселератки… А Алку эту переть из лагеря надо! – опять взбунтовалась Ольга.
