– Густаво, не смущай Арселию, – вступилась тетя. – Дай ей время привыкнуть к новому положению. Наберись терпения и прояви уважение.
Тот скривился, будто съел что-то кислое, но вернулся на свое место.
Избавленная от его прикосновений, я вздохнула свободнее. Еле дождалась окончания ужина и поспешила к себе. Впервые чувствовала себя чужой в собственном доме. Мне было жарко, душно, не хватало воздуха. Даже открытые окна не помогали.
Подхватив накидку, я поспешила на улицу. Не спеша, брела по саду, в котором с детства знала каждый куст, каждое дерево, каждую дорожку.
Свежесть летнего вечера, пение птиц, покой и умиротворение, царившие здесь, резко контрастировали с моим настроением. Днем мне казалось, что еще не все потеряно, надежда расправила крылья, но появление старшего кузена вернуло меня с небес на землю. Тетю можно было попытаться разжалобить, Густаво перехитрить, и только Эдмондо оставался для меня закрытой книгой, подобной тем, что по-прежнему были недоступны. Как вести себя с ним? Что сказать? Может быть, проще сделать вид, что его и вовсе нет? Он-то успешно не замечал меня два последних года.
Так, размышляя, я не заметила, как дошла до одного из удаленных уголков поместья. В увитой хмелем беседке мелькнул огонек свечи. Влекомая любопытством, я пошла вперед, как та бабочка, что летит на свет лампы, не думая об опасности.
Внутри было пусто, но это обстоятельство не пугало меня. Удобно устроившись на скамье, вдыхая ароматы цветов, я наслаждалась мгновениями покоя.
– Вот так неожиданность! – Эдмондо напугал меня, появившись из темноты. Сел напротив, занял все пространство. Стало тесно, будто беседка уменьшилась в размерах. – Тебя поздравить или принести соболезнования?
Я плохо видела в темноте, но что-то в голосе кузена насторожило меня. Обида, злость, возмущение, которые я прятала глубоко внутри, всколыхнулись с новой силой. Резко встала. Глядя на Эдмондо сверху вниз, ответила:
– Будто кто-то спрашивал, чего хочу! Ни отец, ни тетка…
– А ты? – перебил брат. – Молча терпела?
– Розалия позаботилась об этом, – выдохнула и вернулась на скамью.
– Узнаю ее.
Эдмондо не отвел взгляд, не попытался заступиться за мать. Он излучал спокойствие, уверенность, которые волнами окутали меня. Страха не осталось, как и желания спорить. Впервые за долгое время нашелся человек, который не просто говорил со мной, слушал.
– Я не сдамся!
– Знаю, – согласился он. – В тебе чувствуется сила, характер, наша кровь, королевская. Я начинаю понимать, что нашел в тебе мой бесхребетный братец.
Я подалась вперед. Слушала кузена, затаив дыхание.
– Ты поможешь мне?
Я спросила раньше, чем подумала о том, что и кому говорю. Прикусила язык, чтобы не позволить себе еще какие-то глупости, о которых пожалею.
Эдмондо двумя пальцами подцепил мой подбородок. Несколько мгновений молчал, глядя в глаза. Я снова ощутила тепло, окружившее меня подобно пуховому одеялу, умиротворенность. Слышала музыку. Все проблемы показались глупыми, несущественными. Важен был лишь этот момент.
Боль, иглой пронзившая висок, отрезвила меня. Я вздрогнула, отстранилась и едва не упала. Ударилась затылком о деревянную спинку скамьи, несколько раз моргнула.
Кузен не пытался мне помочь. Взирал на меня как ученый на объект исследования – сдержанно-равнодушно.
– Неплохо для необученного мага с запечатанным даром, – произнес он, словно сделал пометку на память. – И нет, я не стану помогать тебе, по крайней мере пока. Трудности закаляют. Продержись месяц, а там…
