Повернула голову, несколько раз моргнула, чтобы убедиться, что не сплю. Я лежала на земле. Веревка надежно связала кисти рук. Кучер и его подельник, в котором я узнала своего попутчика, перебирали мои вещи. Белье отбросили в сторону, присыпали опавшей листвой, платья сложили обратно в сумку, как и новый плащ.
Я боялась пошевелиться и привлечь к себе ненужное внимание. Надо же было так глупо попасться и поверить первому встречному. Еще и заплатила ему. Вспомнив о деньгах, потянулась к поясу, но ощутила лишь обрезки ткани. Бандиты разрезали его и забрали содержимое.
Я еле сдержалась, чтобы не закричать. Теперь было легче умереть здесь, на обочине дороги, чем добраться до дома.
– Что ты опять копаешься? – шикнул пожилой мужчина, а я поспешила закрыть глаза. – Травы проверенные, но вечно она спать не будет.
– Думаешь, никто не станет ее искать? – уточнил его подельник. – Так, может, я…
– Что ты? – он выделил последнее слово. – О деле надо думать, а не о бабских прелестях. Мы порядочные воры, а не какие-нибудь разбойники.
– Она все равно тут загнется, считай, просто так пропадет.
– На то воля богов, а на моих руках крови не будет. Прикрой ее получше, чтобы в глаза не бросалась, и поехали! Продрог, сил нет!
Кучер выругался, но подчинился. На лицо, руки посыпались мокрые после недавнего дождя листья. Они липли к коже, будто мерзкие садовые слизни. Хотелось смахнуть их, смыть грязь, закутаться в теплое одеяло, но я терпела. Сверху легли ветки, превратив меня в кучу хвороста, практически похоронив.
Карета, скрипнув колесами, развернулась и растворилась в темноте. Вскоре и этот звук затих. Я выждала время, чтобы разбойники уехали достаточно далеко, и попыталась встать. Крутилась из стороны в сторону, извивалась, будто уж, но безуспешно. Только сильнее затянула веревку. Пальцы онемели. Я почти не чувствовала их, боялась вовсе лишиться и остаться калекой.
Демоны Запределья! Я впервые выругалась, пусть и мысленно. Как страшно умирать! Жизнь, которую я недавно проклинала, вдруг показалась мне такой желанной, настоящим даром богов. Столько возможностей было упущено, столько слов не сказано. Я даже никогда не целовалась по-настоящему и не любила.
– Ааа! – закричала, выпуская весь гнев и боль наружу. – Так не должно быть! Я не заслужила этого!
Вновь попыталась подняться. Кое-как перевернулась на бок, затем на живот. Цеплялась за траву руками, отталкивалась ногами и выползла из-под веток. Платье мокрым комком собралось под животом. Ветер холодил ноги, лишь до колена прикрытые панталонами. Я немного отдышалась и вновь попыталась встать. Сначала поднялась на колени, покачнулась, уперлась ладонями в землю. Голова закружилась. Пришлось снова ждать, пока деревья и кустарники перестануть мелькать перед глазами. Через боль, усталость, отчаяние осторожно двинулась вперед, чтобы не замерзнуть, не желая сдаваться.
Нужно было выбираться, но я не знала, куда идти. Старалась не слишком углубляться в чащу и опасалась открытых мест. Не понимала, где кончается лес. Долго ли идти до дороги? Кому можно доверять, а кого следует опасаться? Самые близкие могли предать. Что говорить о людях вроде тех, что ограбили меня сегодня? Если бы знать заранее, к чему приведет то или иное слово, поступок или бездействие, скольких ошибок можно было бы избежать.
Каждый новый шаг давался все тяжелее. Я шла медленнее, чаще спотыкалась. Хотела есть и пить. Теперь вряд ли взяла бы хоть что-то из рук незнакомца, но голод становился все сильнее, притупляя бдительность. Корень, появившийся будто нарочно на моем пути, я не заметила. Зацепилась ногой, не удержала равновесие и покатилась вниз по склону. Зажмурилась. Ощутила каждую ветку, каждый камень. Когда падение прекратилось, я едва ли могла вздохнуть.
