Сестра гения. Путь жизни Марии Толстой - страница 4

Дом на Плющихе оказался меньше яснополянского, и поначалу семье там было тесновато, но Москва ошеломила детей усыпанными снегом садами и крышами, богатыми экипажами, пестрыми лавочками и великолепными новыми домами – тогда все еще было много строек – Москва продолжала отстраиваться и расширяться после пожара. Отец водил Льва смотреть огромную стройку храма Христа Спасителя – и Левочка, под впечатлением от рассказов о войне и первых своих уроков истории, написал ученическое сочинение о Кремле, захваченном французами. Мог ли он тогда представить, что история этой войны станет «его» темой и прославит его на весь мир. Там же, на Плющихе, Левочка однажды сидел на подоконнике у раскрытого окна и решил, что, если крепко сжать колени, можно взлететь… Он упал из окна, но, по счастью, было невысоко. Проспал почти сутки и проснулся здоровым. Тот случай на окне был, кажется, очень важным в развитии его души. Ведь тогда он на миг поверил в чудо, в то, что одной лишь мечтой, силой мечты сумеет взлететь. Не получилось. С тех пор он старался больше полагаться на разум и волю. В конце жизни Мария Николаевна и Лев Николаевич будут много говорить и спорить об этом – о вере, разуме, чудесах… Но это будет потом, а сейчас, в Москве, дети полны новых впечатлений и радостных наивных надежд, не подозревая, что скоро им предстоит пережить горе.

21 июня отец поехал в Тулу по делам и умер в дороге. Машеньке было только 7 лет, и в это известие она не сразу поверила. Она бродила по дому и прислушивалась к разговорам взрослых. Говорили разное о его смерти. Говорили, что это было ограбление – ведь при нем были деньги, которые исчезли. Еще говорили, что Николай Ильич умер от кровяного удара. После войны здоровье его было сильно подорвано, случались лихорадка, слабость и кашель, а одно время, еще на войне, у него начинался процесс в легких. Бесконечные хозяйственные хлопоты, волнения, связанные с выкупом заложенных земель, и судебные тяжбы тоже не способствовали здоровью. Еще будучи на войне, Николай Ильич дал обет построить церковь в Никольском, если останется жив. Когда он вернулся, имение было заложено за долги. Он долго и с большими усилиями выкупал его, и не сразу, но все-таки построил церковь. С этим связана мистическая история, которую приводит в воспоминаниях секретарь Толстого В. Ф. Булгаков: «Именно во время освящения сорвалось паникадило и, падая, немного ушибло голову Николаю Ильичу. “Ну вот, теперь я умру”, – сказал он. И действительно в том же году он умер».

Все эти рассказы об отце Машенька слышала не раз, но отказывалась верить в его смерть. Ее отец – такой веселый, бодрый, сильный. Отец, который отлично рисует, смешит всех, представляет в лицах – он не может их так внезапно оставить.

Тяжелее всех перенесла горе бабка Пелагея Николаевна. А через год, в 1838 году, отправилась вслед за любимым сыном. Со смертью этой старушки прошлого века – урожденной княжны Горчаковой – из жизни семьи ушло то старинное, корневое, что всегда незаметно скрепляет род и поддерживает молодых. После смерти бабки дети осиротели полностью, и их опекунами стали тетушка Александра Ильинична Остен-Сакен и Семен Иванович Языков. Но главной воспитательницей детей Толстых давно уже стала их троюродная тетка, сама когда-то бывшая воспитанницей их деда и бабки, Татьяна Александровна Ергольская. Она росла в семье вместе с их отцом Николаем Ильичом и тетушками Пелагеей и Александрой и дружила с ними. Ее любили, она была умной, веселой, обаятельной. Лев Толстой писал, что в молодости она должна была быть очень привлекательной «со своей кудрявой, толстой, темной косой и оживленным лицом». Чтобы лучше понять характер женщины, заменившей мать детям Толстым, нужно ненадолго вернуться в ее молодость.