«У меня нет имени, - ответила мать. Я все же думала о ней так, хоть и узнала правду. – Хранительница, которая была до меня, обходилась без него. А тебя я зову так, как назвали бы твои родители».
«Откуда ты знаешь это?»
«Нам многое доступно – в прошлом, настоящем и будущем. Я знала о том, что мужчина и женщина, случайно оказавшиеся на пути лесного пожара, должны стать родителями двойни, хотя они и сами еще об этом не догадывались. И о том, что они назвали бы дочерей Эстель и Кристель».
«Кристель… - повторила я. – Значит, так зовут мою сестру?»
«Да».
«Мне бы хотелось ее увидеть. И родителей тоже, но сестру почему-то больше».
«Я знала, что ты захочешь этого. Она носит… должна носить медальон, который я оставила, когда забрала тебя. Если ты окажешься рядом с ней, почувствуешь притяжение. Но для этого нужно живое тело – не огненное».
«Но как же?..» – замерла я. Неужели я смогу стать человеком по-настоящему?
«Нет, - матери были доступны все мои мысли. – Человеком ты стать не сможешь. Но зато можешь войти в это тело, - она указала на лисицу, которая всегда сопровождала нас в лесу. – Ее мать убило молнией, когда она давала жизнь потомству, один из щенков выжил. На ней печать небесного огня, родственного с огнем лесным. Смотри».
Лисицу окружил ореол пламени, но она восприняла это спокойно, словно так и должно быть.
«Я вижу ее глазами и чувствую все, что чувствует она. То, чего лишены мы – без тела».
«Но… ей не плохо от этого?» – испугалась я.
«Нисколько. Я управляю ее телом, ей это не мешает. Хочешь попробовать»?
Языки огня снова взметнулись рядом с лисой, а та равнодушно посмотрела на меня.
«Что нужно сделать?» – мне вдруг стало страшно.
«Просто представь, что ты в ней. Что ты – лиса».
Представить, что я лиса?! Мне легче было представить себя человеком, но от этого я не стала бы настоящей девушкой. Что ж, тогда хотя бы лисой, но в живом, чувствующем теле. Хотя бы узнать, каково это.
Неожиданно это оказалось просто. Только подумала – и уже смотрела на мир глазами лисицы. И выглядело все довольно странно. Красный цвет исчез, огонь стал каким-то желто-серым.
«Лисы не различают красное, - пояснила мать. – Зато хорошо видят в темноте».
Впрочем, потеря красного была ничтожной платой за то, что я вдруг получила. Будучи огнем, я не видела и не слышала, а каким-то образом знала, что происходит и что находится рядом. Не видела тот же красный цвет, а знала: передо мной цветок, он красный. Но в одно мгновение все изменилось, и это было… необыкновенно!
Я по-настоящему видела и слышала, и не только. Запахи! Целый волшебный мир запахов! Откуда-то мне было известно: так пахнет снег, так – хвоя, а вот так – дым от огня. Теплый ветерок ерошил и гладил мех, а лапам было мокро и холодно на сырой земле. Но самым чудесным оказалось именно ощущение собственного тела – того, что оно может двигаться, что-то чувствовать. Я высунула язык, облизала морду, пытаясь распробовать вкус кожи и шерсти.
«А как вернуться?» - мне понравилось быть лисой, но я не хотела оставаться ею надолго.
«Точно так же. Представить, что ты выходишь из нее и снова становишься огнем».
Но стоило мне сделать это, и я сразу стала скучать по новым ощущениям телесности.
Если так приятно быть лисой – то каково же быть человеком? И этого меня лишила та, которую я считала матерью?!
Я снова пожалела, что не могу плакать. Интересно, а лисы могут?
