Сети «Севера» - страница 3

– Слышал, вчера кто-то облажался в сетях, – шипит он, его глаз сверлит меня, как лазер, его имплант мигает быстрее, как будто чувствует мой страх. – Дроны весь район шерстили. Это не ты, Кай?

Я выдергиваю руку, сердце колотит, как молот, адреналин бьёт в кровь. Он знает? Или блефует? – Не трынди, Грит, – бросаю я, стараясь звучать уверенно, но голос выдаёт напряжение. – Я чист. Если бы это был я, мы бы сейчас не болтали.

Он ухмыляется, его губы растягиваются, обнажая жёлтые зубы, но молчит. Я ухожу, чувствуя его взгляд в спину, как раскалённый штырь. Трущобы не прощают ошибок, а я, похоже, уже ступил на тонкий лёд. Тот шепот в сетях… он был не случайным. Я проверяю имплант, пока иду, экран мигает, руна всё ещё там, её сияние бьётся, словно насмехаясь надо мной. Стереть её? Или копнуть глубже? Первое – безопасно. Второе – как прыжок в каналы без парашюта.

Рынок в трущобах гудит, как рой разъярённых дронов, его шум – как бесконечный поток данных, который невозможно остановить. Узкие проходы между палатками забиты людьми, их тела трутся друг о друга, оставляя следы грязи на моей куртке, их голоса сливаются в какофонию, где невозможно разобрать слов. Палатки – лоскутное одеяло из рваных тентов, натянутых на обветшалые металлические каркасы, их края треплет ветер, приносящий запах смога и жареного жира. Полотна покрыты пятнами сажи, местами обуглены, как будто кто-то пытался поджечь рынок и бросил это дело на полпути. Над палатками висят провода, их изоляция потрескалась, обнажая медь, которая искрит, как крошечные молнии, освещая грязь под ногами. Земля здесь – смесь липкой грязи и масляных пятен, которые переливаются ядовитыми цветами: зелёным, синим, пурпурным, как голограммы, которые парят над рынком, рекламируя синт-еду и дешёвые импланты.

Воздух тяжёлый, пропитанный запахами: едкий дым от жаровен, где шипит синт-еда, её химический привкус витает вокруг, смешиваясь с вонью пота, ржавчины и сточных вод, которые текут в канаве вдоль рынка, их поверхность покрыта пеной, белёсой, как больная кожа. Женщина с татуировкой "Духи" на шее стоит на ящике у края рынка, её татуировка светится неоном, синие линии пульсируют, как код, её взгляд полон дикого безумия, как у зверя, загнанного в клетку, она орёт, её голос пронзительный, как сирена: "Конец света близко! Духи в сетях говорят правду! Они видят нас!" Её волосы, слипшиеся от грязи, падают на лицо, она отбрасывает их назад, её пальцы дрожат, покрытые грязью, как будто она копалась в земле. Нищий сидит у стены неподалёку, его тело сгорблено, как старое дерево, имплант вместо правого глаза мигает красным, его линза треснула, из-под неё сочится масло, чёрное, как смола. Он бормочет, его голос дрожит, как сигнал с помехами: "Голоса… они в коде… они знают… они зовут…" Его руки, покрытые шрамами, тянутся к пустоте, как будто он видит то, чего нет.

Я ускоряю шаг, толпа давит, локти людей впиваются в рёбра, их куртки, такие же потрёпанные, как моя, цепляются за ткань, оставляя нитки. Запахи, шум, взгляды – всё это душит, как код, который я не могу взломать. Вчерашний взлом тянет за собой, как гиря, его отголоски жгут сознание, как ток, воспоминания о старике в сетях вспыхивают перед глазами, его горящие глаза, татуировка-молния на шее, его голос: "Кай… ты потерян…" Я стискиваю зубы, пытаясь вытряхнуть его из головы, но он цепляется, как вирус.