Сети «Севера» - страница 4

На полпути к тайнику – узкой щели в стене заброшенного дома, где я храню запасные чипы, – мой имплант жужжит, его вибрация отдаётся в запястье, как удар тока. Экран вспыхивает, синий свет режет глаза, буквы сообщения появляются, острые, как лезвия, выстраиваются в строки, которые я читаю с замиранием сердца: "Кай. Нужна твоя голова. Взлом. Большой куш. Ответь через час. Координаты ниже." Холод пробирает до костей, как будто кто-то вылил на меня воду из каналов, я оглядываюсь, глаза шарят по толпе – грязные куртки, пустые взгляды, лица, покрытые сажей и шрамами, никто не смотрит на меня, но я чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. Никто в трущобах не шлёт сообщения просто так. Я читаю текст дважды, кровь стынет, как лёд, пальцы трясутся, пока я прокручиваю координаты. Они указывают на бар в центре – "Красный узел", место, где я никогда не был. Центр – это другой мир: небоскрёбы, чистые улицы, люди с имплантами, которые не ломаются через месяц, их глаза пустые, но не от нищеты, а от синтетической жизни, которую они покупают за кредиты. Я не из их мира, моя куртка, шрам на виске, дешёвый имплант, мигающий от нехватки заряда, кричат, что мне там не место. Но отказываться нельзя – если это банда, они найдут меня, если "Север" – я уже мёртв.

– Кто ты, чёрт возьми? – шепчу я, мой голос тонет в шуме рынка, пальцы дрожат, стирая сообщение, но координаты вгрызаются в память, как код, который нельзя удалить. – И откуда ты знаешь моё имя?

Час. У меня есть час, чтобы решить, прыгнуть в пропасть или бежать. Но бежать некуда, трущобы – это клетка, а я – крыса, которая устала грызть прутья. Я иду дальше, толпа шумит, её гул теперь кажется угрозой, каждый взгляд, каждое слово – как нож, готовый ударить. Тайник – моя страховка, узкая щель в стене заброшенного дома, его окна забиты досками, их края покрыты ржавыми гвоздями, стены испещрены трещинами, из которых торчат куски арматуры, острые, как зубы. Над входом – старая вывеска, её буквы стёрлись, но я различаю: "Жилой блок 17", буквы нарисованы красным, теперь выцветшим до бледно-розового. Я отодвигаю доску, её дерево прогнило, крошится под пальцами, как пепел, запах плесени бьёт в нос, едкий, как химия в каналах, заставляя закашляться. Внутри – пластиковый ящик, покрытый пылью, его крышка треснула, но замок держится. Я открываю его, внутри – мой запас: три чипа с данными, их корпуса потёрты, но целы, пара батареек, их контакты покрыты зелёным налётом, старый нейрошунт, его провода пожелтели, но он всё ещё рабочий, его концы слегка искрят, когда я касаюсь их пальцами.

– Надо разобраться с этой руной, – бормочу я, подключая имплант к портативному сканеру, который достаю из ящика. Сканер – старый, его корпус покрыт царапинами, экран мигает, но включается, его свет зелёный, тусклый, как болотный огонь. Код крутится, строки бегут, как река, их буквы и цифры дрожат, но руна не сдаётся – её линии острые, как лезвия, переплетаются, образуя узор, который кажется древним, но живым, как будто он дышит. – Чёрт, да что ты такое? – шепчу я, стискивая зубы, пальцы сжимают сканер так, что пластик трещит.

Шум на рынке меняется, становится резче, как будто кто-то повернул громкость. Крики торговцев громче, толпа редеет, люди отходят в стороны, их шаги шаркают по грязи, оставляя следы. Я выглядываю из-за стены, сердце колотит, как молот, адреналин бьёт в кровь, как ток. Трое в куртках с неоновыми полосами, их свет мигает, как сигнал тревоги, идут ко мне, их движения уверенные, как у хищников, которые почуяли добычу. Банда. Не та, которой я должен, а хуже – уличные псы, что ищут лёгкую добычу. Их главарь – здоровяк с имплантом в щеке, его металл блестит, мигает красным, дешёвый боевой мод, от которого кости трещат, если он включит его на полную. Его лицо покрыто шрамами, один пересекает губы, делая его ухмылку похожей на оскал, его глаза пустые, как у пустышек, но в них голод, который я знаю слишком хорошо.