– А от меня-то ты чего хочешь?! У тебя, Гришенька, в чашке, поди тоже не водичка побулькивает! Тяпни для храбрости и устрой скандал Рабинеру!! А выйдет Пивень из запоя – набей ему морду!! Можешь сказать, что я посоветовал!!
Остроумные буфетные скетчи от заслуженного артиста России Вениамина Ивецкого за каких-то пару минут перетекли в психологическую драму в исполнении Каштанова и Белкина… А трагедия заключалась в том, что в спектакле «С любимыми не расставайтесь!» я был занят, и известие о замене принуждало меня завтра выходить на сцену, что было совершенно исключено по причине очередной моей съёмки в сериале. По договору со студией, я обязан был информировать киношников о занятости в театре заранее, и график производства верстался на месяц вперед. Непрогнозируемые запои актёров, разумеется, планировщиками не учитывались. Кино снимается по объектам, а аренда объектов, как известно, стоит денег. Словом, о срыве завтрашнего съёмочного дня не хотелось и помышлять – этот поступок повлек бы за собой неустойку в размере всего гонорара (Пивню бы хоть раз предложили возместить ущерб от сорванного спектакля!). Дааа… Лучше бы я не тратил деньги на обед – еда в горло не лезла… Надвигалась катастрофа…
9
Даже если тебе очень сильно не хочется играть спектакль (чего греха таить, такое случается иногда и с непоколебимыми фанатами своего дела), актёрский организм – штука предательская, и, всё равно, рано или поздно, включается и отрабатывает на полную катушку. Вот и теперь, не зная, как себя мотивировать играть сегодняшнюю «Уловку», я, в какой-то момент, ощутив зрительскую отдачу, почувствовал в закромах души, прямо-таки, силы необъятные. Казалось бы, закон второго спектакля работал железобетонно (премьера, играемая во второй раз, всегда проходит неудачно) – и без того шатко застроенная, постановка рушилась, как карточный домик… Кто-то не вовремя выходил, кто-то путал текст (не будем показывать пальцем), постоянные накладки со светом и фонограммой могли свести с ума законченных пофигистов. Однако зрительный зал упорно отказывался всё это замечать. Публика была настолько благодарной, что я, на какое-то время, забыл о планируемом преступном манёвре – завтрашнюю проблему, связанную со съёмкой, никто не отменял. Но окрылённость зрительским успехом, тем не менее, не сумела оторвать меня от реальности, и, завершая предпоследнюю сцену, я изящно перепрыгнул через кушетку и приземлился уже за кулисами… Только на этот раз, не поднялся легко и привычно, как на прошлом спектакле, а, держась за правую лодыжку, с гримасой боли пополз в актёрское фойе.
– Пашенька, что случилось? – выбежала вслед за мной со сцены Ира Алдонина.
– Ногу, кажись, подвернул, – выдавил я.
– Ужас какой! Ты, хотя бы, встать сможешь? Нам же ещё финал играть! – в Ире замечательно уживались милосердие и профессионализм.
– Сейчас попробую, – цепляясь за стены, я, при помощи подхватившей меня партнерши, стал мучительно подниматься.
– Надо срочно лед приложить! – Белкин, как булгаковский кот Бегемот, всегда не приходил, а неожиданно возникал.
– Валяй, неси, – не сопротивлялся я.
– Давай я тебе сапог сниму! – усадив меня на стул, Ира немедленно принялась осуществлять предложенное. – Господи! Надо Грише передать, чтоб помедленнее играли! Вадик! Алена! Сейчас будете выходить – шепните им там, пусть тянут время, как могут!!
