Пока Ростик колдовал над резкостью, я старалась не думать о Фрэнсисе. На это уходило довольно много сил. Я запретила себе прокручивать в голове дни, проведенные в его доме, вспоминать о предчувствии, не покидавшем меня с самой первой встречи, – мол, что-то тут не так, он слишком хорош, чтобы оставаться одиноким, должна быть причина, по которой никто не задерживается в его жизни надолго.
Тем временем Ростик прогнал скриншот через несколько поисковиков. Ничего. Эта картинка никогда не светилась в интернете. Ростик отодвинулся от экрана.
– Ты должна расследовать эту историю и написать о ней книгу! – вдруг заявил он, взглянув на меня с триумфальной улыбкой.
– С ума сошел! Я пишу романы. Об отношениях. Ну как… один роман.
– В этом и состоит проблема книжек о реальных преступлениях – их пишут люди, которые ничего не смыслят в человеческой драме. Кровища и маньяки – это половина успеха. Может, даже меньше. А с твоим талантом…
– Рост, прекрати! У меня нет никакого таланта. Больше нет. Я не могу писать. За все эти годы – ни строчки.
– Но ты же все время что-то записываешь, разве нет?
– Просто мысли. В них не содержится никакой… истории.
– Так, может, это и есть ответ? Такой и будет твоя история: молодой писатель создал книгу о том, как поехал крышей в дороге и убил свою жену? А весь мир ему рукоплещет. Но тут появляется красивая грустная главная героиня, которая сначала немножко влюбляется в него, но позже понимает, какое он чмо. И благодаря ей его в конце концов закрывают и отменяют?
На щеках Ростика появился румянец. Он смотрел на меня восторженными блестящими глазами. Этот мальчик не шутил. Он верил мне. И верил в меня. Я закусила губу, чтобы не позволить себе расчувствоваться.
– Так что? Я готов быть твоим Ватсоном. За двадцать процентов роялти.
Я нахмурилась. Улыбка медленно сползла с его лица, уступив место обиженному выражению. Я могла бы сказать, что он ребенок, сын моей подруги, фактически моя родня, а это все может быть опасно, к тому же, скорее всего, обернется полной ерундой…
– Ты сумеешь добиться справедливости, Саша. Не для твоей коллеги. Но для этой Иззи. Если с ней правда что-то произошло, ты выяснишь это и накажешь виновного.
Я закрыла лицо ладонями. Он был прав. Мне требовалось узнать правду. Я не пережила бы еще одну подобную историю, не свихнувшись окончательно.
– Пятнадцать! – Я медленно протянула ему руку. – И ни процентом больше. И мы не станем упоминать ту историю, хорошо? Есть только здесь и сейчас.
– По рукам! – Он крепко пожал мою ладонь прежде, чем я успела признаться, что пошутила. – Когда ты улетаешь? – спросил он.
– Через две недели.
– Значит, у нас есть обратный отсчет. Так еще интереснее.
– И как нам проводить это… расследование?
– Все очень просто. Правило первое: записывай все, что видишь, всегда. Правило второе: подозревай всех. Мы начнем с розовой сережки в языке – попробуем узнать, где такие продаются. Ты ведь сумеешь ее подробно описать, если понадобится?
«Ну что за глупости! – думала я, пока он говорил. – Это же просто смехотворно. Безработная дамочка за тридцать и подросток, расследующие преступление».
– Ростик! Это розовый пластиковый гвоздик. Это не сериал «Место преступления».
– Ты и твои стариканские отсылочки. Я понятия не имею, о чем речь. И вообще, если критикуешь чужую идею – то предлагай взамен свою.
– Хорошо. Думаю, нам стоит начать с другого.
