Читать онлайн Валентина Назарова - Сезон комет

© Валентина Назарова, 2024

© Издание на русском языке, оформление. Строки, 2024

В конце длинной петляющей дороги – там, где она подходит к самому краю обрыва, – стоит огромный темный дом. Он монструозен. Каждая его деталь будто создана для того, чтобы бросить вызов окружающему пейзажу. Узкие, как бойницы, окна; несимметричная, словно нарочно клонящаяся на один бок, конструкция подкреплена колоннами, с которых лохмотьями свисает облезшая штукатурка. Настоящее чудовище. Кажется, сама стихия ненавидит этот дом, потому что с каждым ударом волн о скалы океан откусывает по кусочку земли под его фундаментом, стаскивая в пропасть.

Но в то же время дом этот не лишен своеобразного пугающего величия. Возможно, дело в масштабе – в ницшеанском одиночестве он один возвышается над линией океана. Или в том, что в его круглой башне, где до сих пор иногда мигает свет, много лет назад написал свой легендарный роман знаменитый писатель. Но, скорее всего, причина – в жестоком убийстве молодой женщины, которое, как считают многие, произошло за этими угрюмыми стенами.

Иногда я все еще думаю о нем. Он до сих пор снится мне, хотя я и знаю, что этого дома больше нет. Впрочем, как и меня самой.

Меня зовут Саша Смирнова. Если вы читаете эти записи, значит, я умерла. Или решила, что будет лучше, если все посчитают меня мертвой.

Все началось по классике. С трех карт. Луна, Дьявол и Шестерка Мечей. Они лежали передо мной на розовой клеенчатой скатерти. Уродливые. Странные. По-своему красивые. И не сводили с меня глаз. Звуки музыки и пьяных голосов на кухне стали приглушенными и далекими. В тот вечер в конце марта я смотрела только на Дьявола, в его прозрачные голубые глаза: я еще не знала, что волноваться мне следует из-за другой карты. Тогда я решила, что это насмешка, послание из прошлого: посмотри, дурочка, зло всегда побеждает. Что ты можешь сделать против этого, кроме как напиться или впасть в депрессию? Я ошибалась. Карты говорили со мной не о прошлом, а о будущем. Близком и неизбежном.

Кто вообще сказал, что у всякой истории – лишь одно начало? Я думаю, это не так. Все зависит от того, кто рассказчик, а кто слушатель. История, которую поведаю я, принадлежит не только мне, поэтому у нее может быть множество разных начал. Для Фрэнсиса все началось с облака пыли, которое поднялось из-под колес грузовика и на миг заслонило от него солнце. Для Ростика – с воя собаки, протяжного и тоскливого, который разбудил его в три часа ночи. Для Иззи – со звезды с хвостом, зависшей посреди темного неба над пустыней. Для меня – с трех карт. Хотя, возможно, стоит отмотать еще немного назад.

Мне было шестнадцать лет, когда я опубликовала первую главу своего романа на «Ваттпад». Тогда он еще не имел названия, несколько позже его придумала моя лучшая подруга Ира. Я была абсолютно уверена, что никто эту историю не прочтет, и не рассказала о публикации никому из одноклассников и друзей. Даже Ире. Особенно Ире. Но она, как всегда, все выяснила сама.

Довольно скоро стало понятно, что я ошибалась. К сентябрю у моего текста в Сети было уже десять тысяч прочтений. Как так вышло? Не знаю. Клянусь, я ничего не сделала для этого. А когда на осенних каникулах наконец дописала финал, меня читали уже сотни тысяч человек. К лету цифра дошла до миллиона, и ко мне в друзья в социальной сети постучался издатель. Мой роман опубликовали, я даже получила за него гонорар – на мамин счет, конечно, своим я тогда еще не обзавелась. Я стала знаменитостью (правда, в узких кругах), и мне это очень понравилось. Встречи с читателями, автографы, восхищение по поводу того, что я, такая юная, написала столь пронзительную историю о взрослой и горькой любви.

А потом начались вопросы. Собственно, вопрос был всегда один, только формулировали его с разной степенью бестактности. «Саша, где новая книга?», «Саша, когда выйдет второй роман?», «Александра, вы понимаете, что срываете срок сдачи рукописи?»

Но ничего нового написать я так и не смогла. У меня был лишь тот, первый, текст, и со временем я выросла и из него. Цитаты из него, с которыми мое имя периодически отмечали в социальных сетях, в хорошие дни вызывали у меня смех, а в плохие – тягучий, едкий стыд. Просто подумайте: я, в жизни не выезжавшая за границу, сочинила книгу о подростках в Америке. Никогда не целовавшись, сумела описать лихие сцены секса. Я была фальшивкой. Но этого не замечал никто, кроме меня.

Сейчас мне немного за тридцать. Всю жизнь я прожила в тени своей книги.

За последние десять лет я сменила порядка десяти работ и столько же профессий. Да, так бывает: девушка, которая подавала большие надежды, эти надежды систематически не оправдывает. Я была личной помощницей, редактором, менеджером по продажам, фотографом, даже догситтером. А на последнем месте работы занималась маркетингом мобильного приложения. Как видите, ничего общего с писательством, ведь я не могла написать больше ни строчки. Почему? Сама не знаю. Просто не могла, и все. Не хотела. Да какая разница! Та книжка испортила мне жизнь.

Три месяца назад в силу обстоятельств, рассказывать о которых я сейчас не готова, я лишилась работы. Разлогинившись во всех социальных сетях, я несколько недель лежала на диване, пересматривая все выпуски «Криминальной России» в хронологическом порядке. Моим единственным временны́м ориентиром в тот период была соседка по квартире. По пятницам она возвращалась домой поздно и громыхала на кухне. По субботам к ней иногда приходили гости.

Так произошло и в ту субботу. Она, кажется, отмечала день рождения, на кухне собрались подружки. Меня не позвали. Когда соседка только въехала, она пыталась со мной подружиться, но я не поддержала ее инициативу. Она была намного моложе меня – года двадцать три или двадцать четыре, – и я, глядя на нее, думала о том, что в свои тридцать не могла позволить себе даже снимать комнату в этой квартире. Меня спасало лишь великодушие моей лучшей подруги Иры: уезжая в Америку, она разрешила мне временно там пожить. Находиться в роли неудачницы было стыдно, поэтому я и не желала дружить. Но в тот вечер мне очень захотелось пить, а девочки никак не расходились, так что я решила плюнуть на все и пойти на кухню за стаканом воды.

Маленькая кухня пропахла ананасовым ароматизатором от электронных сигарет, которыми без конца затягивалась соседка. Ее подружки, разрумянившиеся от вина и смеха, сидели вокруг стола, соприкасаясь плечами. Они рассматривали что-то лежащее в центре. Отбившись от назойливых предложений выпить, я налила себе тепловатой кипяченой воды из чайника и хотела уже вернуться в комнату, когда заметила, чем они были заняты. Таро.

Девочка с тугим конским хвостом и сережкой в носу раскладывала карты для одной из подруг. Первую из трех карт я не разобрала, а вот вторую поняла отлично: всадник с черепом вместо головы – смерть. Невольно я кашлянула. Сразу все глаза вдруг обратились ко мне. Соседка пояснила: смерть – это новое начало. А та девчонка, которой гадали, как раз скоро выходила замуж – значит, в своей старой жизни она умрет. Символически, конечно же, – чтобы воскреснуть с новым именем после первой брачной ночи. Эта мысль отчего-то вызвала у собравшихся восторг. Я лишь хмыкнула в ответ. Смерти молодых женщин, даже символические, – болезненная для меня тема. Видя мою неуверенность, гадалка предложила разложить карты и для меня. Я с ходу не нашлась, как отказаться, и уже через мгновение сидела за столом напротив нее.

Девушка выложила карты рубашкой вверх, а потом стала их переворачивать по одной, аккуратно подцепляя каждую остро заточенным перламутровым ноготком.

На первой карте были изображены луна, склонившаяся над водой, и два пса, которые выли на нее, симметрично устремив вверх гротескно гнутые пасти.

– Что-то связанное с каким-то секретом или обманом, – пояснила гадалка.

Вторая карта – Шестерка Мечей – означала переход в неизвестность. На ней я увидела широкую черную реку, подобие лодки и три фигуры, повернутые так, что лиц не разглядеть. Я ухмыльнулась, готовясь уже пошутить о том, насколько хороши предсказания, предупреждающие о тайнах будущего. Но тут гадалка перевернула последнюю карту. Дьявол. С копытами, рогами и двумя обнаженными грешниками, прикованными к основанию его черного трона. Я почувствовала, что голова моя кружится, а контуры предметов становятся блестящими. И вскочила с места.

– Карты – это просто проекция, – сказала девушка с пирсингом. Соседка тем временем всучила мне бокал розового вина и настояла на том, чтобы я сделала пару глотков. – Да, у них есть какие-то значения и смыслы, но прежде всего через них с тобой говорит твое подсознание, оно сообщает тебе, чего ты боишься. Нет никакой магии. Только наука. Психология.

Я кивала, глядя на метель, которая занималась за окном. Нет никакого дьявола, ага.

Мне хотелось объяснить этим девочкам, что я не испугалась их глупых игр. Дьявол выглядит иначе – вполне презентабельно: он гладко выбрит и пахнет дорогим лосьоном. Я встречала его раньше. Но у меня совсем не осталось сил, поэтому я послушно допила вино – такое кислое, что от него сразу же началась изжога, – и ушла к себе, сделав вид, будто не слышу шепот и смешки, которыми наполнилась кухня после того, как за мной закрылась дверь.

В комнате я обнаружила на городском телефоне, который Ира все эти годы сохраняла на случай апокалипсиса, мигающий красный огонек. Одно сообщение на автоответчике. Я нажала на кнопку, и мою неприбранную комнату заполнил знакомый до слез бодрый голос Иры, звучавший на фоне шума прибоя и криков чаек.

– Сашка, ты достала трубку не брать, выдра! От меня не спрячешься! Знаю я, что у тебя там случилось, хоть ты и пытаешься все от меня скрыть, как всегда. Зря ты в это ввязалась, не твоя это проблема. Но я не затем звоню. Я тебе билет купила, вылет через неделю. Виза у тебя есть – с того раза, когда ты три года назад к нам на годовщину свадьбы должна была приехать. Так что никаких оправданий. На мой день рождения будешь. На месяц. И не придумывай отмазок, поняла?

Отмазку я и правда не придумала.

Увидев Гамлета в аэропорту Сан-Франциско, я решила, что это галлюцинация. Видимо, он понял это по моим ошалевшим глазам, засмеялся, оскалив новые белые американские зубы, а потом привычным движением привлек меня к себе. Это даже не объятие – он просто прижал мою голову к своему плечу и держал так минуту или больше. Я закрыла глаза и моментально перенеслась в огромную заброшенную коммуналку в аварийном доме возле Биржевого моста, где он жил в последний год учебы в университете. Самодельная двухъярусная кровать, потолок, увешанный распечатками с немецкой грамматикой и демотиваторами.

Гамлет – мой лучший друг, он учился в университете на моем потоке. Это я познакомила его с Ирой. Мой день рождения – двадцатилетие – мы отмечали в баре «812». Гамлет угощал меня безумно дорогими коктейлями в тяжелых хрустальных бокалах, и я, напившись, разбила один (мне это показалось настоящим концом света) – до сих пор в ушах стоит тот звук.

Когда я, пьяная, сгребала руками с пола осколки, в зал вошла Ира. Ростик к этому времени уже подрос, и подруга снова начала ходить на тусовки. Гамлету от отца-армянина досталась тяга к служению прекрасной даме – желательно находящейся в беде. Я тогда наслаждалась славой и успехом, а Ира, мать-одиночка, перебивалась на двух работах. Мы с Гамлетом никогда не были парой, однако так сложилось, что в течение всех пяти курсов университета не разлучались. Физически. Спали в одной кровати. Носили одежду друг друга. А потом появилась Ира… Несколько лет спустя они уехали в Калифорнию. Моего Гамлета с волосами в хвостике, как у Лео Джонсона из «Твин Пикса», и в двубортном пальто из секонд-хенда заменил этот холеный загорелый мужчина с фарфоровыми зубами.