— Тедди — мужчина... — министр увидел, как резко меняется очертание Вериного оскала, и замолчал, она с предвкушением приподняла брови:
— Хотите поговорить об этом?
— Не хочу, — поднял ладони министр, Вера продолжала ждать повода закатить философский диспут в одно лицо по любимой теме, но министр сунул руки в карманы и стал изучать стену за её спиной, так внимательно, как будто ничего важнее в мире нет. Её с чего-то пробило на хи-хи, она пыталась сдерживаться, но всё равно улыбалась, министр заметил, тоже улыбнулся и тихо сказал: — Давайте не делать необратимых вещей, ладно? Вы сначала примерьте, посмотрите как оно будет с причёской и макияжем, потом, если всё ещё будете недовольны, отрежете что захотите.
Она округлила глаза, указала на платье:
— Я могу его порезать?
Он медленно кивнул, с монашеским смирением опуская веки:
— Наслаждайтесь. Но сначала примерьте как есть.
Вера тяжко вздохнула, по-новому изучая платье, на этот раз как рабочий материал — что из него можно сделать. Ткань ей нравилась, блестящий гладкий то ли шёлк, то ли атлас — она не разбиралась в этих вещах, что-то тонкое, но плотное, цыньянские платья были полегче. Холодный алый цвет отдавал гранатом, она поймала себя на том, что уже придумывает колье и тиару с гранатами, раздражённо отогнала эту мысль.
«Надо найти время и порисовать, иначе это уже становится навязчивой идеей.»
Узкие рукава выглядели вполне прилично, особенно если отрезать два слоя белых кружев на манжетах и оставить только один. Из-под подола тоже выглядывали белые барханы накладывающихся друг на друга кружевных слоёв, их она приговорила к частичному усекновению. А вот то, что было между рукавами и юбкой...
— Оно маленькое, — сама не до конца веря в эту катастрофу, сказала Вера, посмотрела на министра, — на кого его шили?
— Не может быть, — нахмурился он, вошёл в комнату с платьем и стал рассматривать его ближе, взял с тумбочки какой-то листок, стал обмерять платье пальцами и сверяться с листком, качнул головой: — Это ваш размер. Вам кажется, подойдите поближе и посмотрите.
Она качнула головой, но подошла, манекен был на подставке, так что глубокое декольте платья оказалось чуть выше её лица. Вера нахмурилась ещё сильнее, скептично посмотрела на пальцы министра Шена, меряющие плечи и рукава, мрачно вздохнула и сказала:
— Не там меряете. Я в него в груди не влезу. И в талии.
Он потянулся мерять в груди, но смутился и убрал руки, посмотрел в листок, на платье, на Веру, отвёл глаза. Она осмотрелась, ища место, где можно было бы сесть и схватиться за голову, но места не находилось — вдоль левой и дальней стен тянулись книжные шкафы и полки, забитые книгами и коробками с бумагами, вдоль правой стоял большой диван, но он тоже был завален коробками. Она посмотрела на министра:
— Повторяю вопрос — с кого снимали мерки?
— С вас, Вера, — раздражённо сжал листок министр, бросил его на тумбочку и развернулся к платью, сцепив руки за спиной. Посмотрел на Веру и чуть улыбнулся со шкодным видом: — Правда, это было месяц назад. Может быть, вы... немного...
— Растолстела?! — ахнула Вера. — В груди, на два размера за месяц, вы издеваетесь?!
Он крепко зажмурился и отвернулся, помолчал и повернулся обратно:
