С Тоней он, после того, как она его доставила в полевой госпиталь, потом часто навещала его, Эркин подружился. Полюбить он конечно не смог, да и война была, но Тоня полюбила узбекского парня из далёкого Ташкента, он не был похож на других. Чернобровый, глазастый, показался ей таким сильным и красивым, что сердечко девушки ёкнуло.
Молоденькая Тоня… девочка, которая едва закончила школу и после месячных курсов медсестёр, напросилась на фронт. А между боями, глубокой ночью, Тонечка увела Эркина подальше, где было тихо, где была трава и кусты, что закрывали их. Где она впервые целовалась с этим красивым узбеком, да, они целовались, несмотря на войну, несмотря на то, что в ту ночь Эркин впервые стал мужчиной, страстно целуя юное тело Тонечки, как он сам её называл. Сначала Эркин просто целовал девушку, потом напомнил ей, что ведь война, не до того им.
– Пусть война, любимый! Ведь завтра у нас может и не быть… пусть будет сегодня, пусть будет эта ночь. Просто люби меня, – сама целуя его глаза, брови, щёки и губы, обняв ладонями лицо, говорила Тонечка.
Эркин был воспитан не так, в строгой узбекской довоенной семье. Знал, что так нельзя, только после свадьбы, может поэтому и был юным мальчиком и в девятнадцать лет. Но как устоять, когда девушка, расстегнув свою гимнастёрку, оголила грудь, Эркин впервые видел женскую грудь, не думая, что это так прекрасно. И он любил, лаская руками и губами юное тело Тонечки. Снача быстро, словно боялся не успеть, у него дрожали пальцы от волнения и впервые охватившего возбуждения. Но Тонечка… откуда она могла знать такие вещи?
– Не торопись, Эдик, пусть удовольствие и нега длятся дольше, я так тебя люблю… ммм… люблю тебя… – шептала Тонечка, лёжа обнажённая под ним и называя его Эдиком.
Это была их первая ночь, когда он стал мужчиной, а Тонечка стала женщиной, правда для неё, для этой юной девушки, эта ночь оказалась и последней. Утром начался бой и Тонечка погибла, попав под пулемётную очередь. Погиб и парнишка, которого она несла с поля боя, хотя и накрыла его своим телом.
Об этом вспоминал Эркин, сидя на топчане со всеми, кто с таким нетерпением ждал его с закончившейся войны. Зухра пожарила картошку с яйцами, благо дело, несколько кур с одним петухом у них были. Что немаловажно, была и корова, правда, прокормить скотину было непросто, но именно благодаря корове, у них было молоко, сливки и кислое молоко. Ведь не каждый день удавалось готовить горячую пищу.
Карина была благодарна этим добрым людям, она видела, что они не различали её, давая всё то, что ели и сами. За два года они стали ей родными, это было правдой. Потом вернулся Мумин… Карина замечала, что нравится ему, но однажды она сама подошла к нему, видя, какой он застенчивый и как мучается.
– Мумин, я очень рада, что ты вернулся живой и невредимый. Ты мой брат и на этом всё. Другого и быть не может! – твёрдо заявила Карина.
Мумин улыбался, вроде как и не понимая, о чём она говорит. В тот день парень признался ей в любви. Робко, неумело, сказал, что полюбил в первый же день, как только увидел её.
– Люби меня, как сестру, хорошо? И я тебя, как брата… – ответила Карина, но не решилась сказать, буду любить, как брата, не смогла произнести слова любви.
Мумин, улыбаясь, покачал головой, видимо не соглашаясь с ней, а она с сожалением вздохнула и быстро ушла.
Карина часто задумывалась о том, что закончив медицинский институт, она уедет в Ленинград. Нет, конечно, она была безмерно благодарна и Зухре, и Батыру, но оставаться навсегда в их доме, она не хотела, всё же сознавая, что она им чужая. Девушка была уверена, что дом, в котором она проживала с родителями, быть может разрушен под бомбёжками или там быть может живут другие люди. Ведь в Ленинграде знали, что её отец, Сароян Давид, погиб и скорее всего, там было известно, что поезд, на котором они ехали из Ленинграда, разбомбили немцы и их считали погибшими. Но Карина думала, что устроится работать хирургом в Ленинграде, ведь больниц там много и ей непременно дадут квартиру по месту работы. Она приедет в Ленинград, а там всё и решится, ведь иначе и быть не могло. Свой город Карина очень любила, она родилась там, хорошо его знала, а когда услышала, как бомбили её город немцы, искренне плакала, словно теряла близкого человека.
