Моля его: «Дитя мое возьми,
Он злобными преследуем людьми,
Ты замени ему отца родного,
Пусть молоком поит его корова.
Награды ждешь? Дитя свое любя,
Не пожалею жизни для тебя!»
Слуга лесов, коровы страж всечасный,
Ответил праведнице той несчастной:
«Рабом я буду сыну твоему,
Я, как слуга, твои слова приму!»
Три года пастырь верный и суровый
Поил ребенка молоком коровы.
Дитя везде искал страны глава.
Везде о дивноцй телке шла молва.
Мать Фаридуна прибежала снова,
Сказала пестуну такое слово:
«В моей душе, исполненной тревог,
Явилась мысль: ее внушил мне бог.
Мне надо действовать, бежать быстрее,
Мой сын мне жизни собственной милее!
С ног отряхну я прах земли волхвов,
Близ Хиндустана мы отыщем кров.
Спасу я от врагов красавца сына,
Горы Албурз укроет нас вершина».
Проворней серны, легче скакуна
С ребенком в горы понеслась она.
В горах отшельник жизнью жил святою,
Расстался он с мирскою суетою.
«О праведник, – ему сказала мать,—
Мой край – Иран, и мне дано страдать.
Знай, что к тебе пришла я с милым сыном,
Что станет он Ирана властелином.
Ты должен сторожить его покой
И дорожить им, как отец родной».
Тот принял сына по ее наказу,
Дитя не обдал холодом ни разу…
Но до Заххака весть дошла, увы,
О потаенных зарослях травы.
Как пьяный слон, обрушить гнев готовый,
Пришел – и жизнь он отнял у коровы.
Траву он выжег, истребил стада,
Опустошил ту землю навсегда.
К жилищу Фаридуна поскакал он,
Обрыскал все, – дитя не отыскал он,
Айван его спалил, смешал с золой,
Дворец его свалил, сровнял с землей.
Шестнадцать лет прошло над Фаридуном,
В долину отроком сошел он юным.
Пришел он к матери, сказал: «Теперь
Неведомого тайну мне доверь.
Скажи мне, кто я? Семени какого?
Кто мой отец? Я племени какого?
Что я скажу собранию: кто я?
Мне быль поведай, правды не тая».
«О славный сын мой, – Фиранак сказала,—
Как ты велишь, все расскажу сначала.
Знай, жил в Иране человек один,
Чье имя, сын мой, было Абитин,—
Царей потомок, витязь безупречный,
Отважный, мудрый и добросердечный.
Он к Тахмурасу возводил свой род,
Всех предков знал своих наперечет.
Тебе он был отцом, а мне супругом,
Моим он светом был, отрадой, другом,
Но вот Заххак, прислужник темных сил,
Свой меч занес: тебя убить решил.
Скрывала я тебя, спасти желая.
О, сколько дней тяжелых провела я!
Отец твой, витязь, взысканный судьбой,
Из-за тебя пожертвовал собой:
Две выросли змеи из плеч убийцы.
Стонал Иран под властью кровопийцы.
Чтоб ублажить двух ненасытных змей,
Мозг твоего отца пожрал злодей.
Тогда бежала я в леса глухие,
Не проникали в них глаза людские,
А там, являя красок пестроту,
Жила корова, как весна в цвету,
И на траве, как царь, спокойный, строгий,
Пред нею страж сидел, скрестивши ноги.
Тебя тому я стражу отдала,
Он пестовал тебя, хранил от зла.
Вскормленный молоком коровы чудной,
Ты, словно барс, окреп в глуши безлюдной,
Но про корову и прекрасный луг
Дошел внезапно до Заххака слух.
Тогда я унесла тебя из леса,
Покинув дом, бежала я от беса.
И стража он убил и Бирмаю —
Ту кроткую кормилицу твою.
Он в яму превратил твою обитель,
И пыль дворца взвил к небесам властитель».
У Фаридуна гнев блеснул в очах,
Пришел он в ярость при таких речах,
Он, материнским потрясен рассказом,
Наполнил болью – сердце, местью – разум.
Сказал он: «Львенок превратится в льва,
Лишь силы испытав свои сперва.
Доколе нам страдать под властью мрака?
Теперь я меч обрушу на Заххака.
Идя путем пречистого творца,
Столбом взметну я пыль его дворца!»
