– Ну что, увидел?
– И… как его снять? – Дамир беспомощно провел руками там, где проползал маленький змей, и пальцы прошли сквозь казавшееся абсолютно материальным тело.
– Ну вот это тебе и предстоит выяснить. Для начала. Я при жизни этого не смог, хоть и хотел, а сейчас… Оно мне уже и не нужно. И я змеям уже не нужен. – Мукагали посмотрел куда-то вдаль. – В общем, пока я вряд ли могу тебе помочь еще чем-то. Иди. Думай. Если что-то надумаешь – приходи. Если испугаешься – уезжай. Обычная жизнь, спящая кровь. Твой выбор. – Мукагали пристально посмотрел на Дамира. – И не ищи Великого Учителя, который возьмет тебя за ручку и обучит. Баксы должен сам пройти свой путь.
– Понятно. – Дамир встал, пошатываясь. Несуществующий коньяк в голове шумел, не давая сосредоточиться на нужных вопросах. – Скажите хотя бы, что делают эти змеи? Кто они?
– Это – конец света. Способ превратить бытие в бессмысленность. Поэтому я и сижу тут с тобой – мне это тоже не нравится. Но иди лучше уже к себе и разбирайся. Либо ты разберешься, либо… ну, будешь как он. – Мукагали махнул рукой в сторону бармена.
Дамир посмотрел… и ужаснулся. Только теперь, зрением, двоящимся от опьянения, он заметил, что телефон бармена мигал болезненным синим цветом, а парень – совсем молодой еще – сидел на стуле, и его окружала своими кольцами с ног до головы огромная тварь, напоминающая удава. Тот слабый огонек, который Дамир заметил в собственной груди, у бармена уже отсутствовал, внутри вместо него был словно черный обугленный скелет, а сам парень был оплетен каким-то дымчатым коконом, который и помогал еще держаться видимости человеческого существа.
– Ну да. Он сам себя скормил этому змею. – Ответил Мукагали на невысказанный вопрос. – где-то это его выбор. Хотя, когда все человечество идет в одну и ту же бездну, очень трудно остановиться. Смотришь на других и веришь, что все идет, как надо. И вот уже даже молодому баксы надо объяснять, что у него есть своя змея…
– То есть все мы… – у Дамира не было сил договорить до конца свою мысль.
– Естественно. А ты что думаешь, конец света – это трубы, всадники и прочее? Ты веришь христианским сказкам? Нет, это вот так. В покое, сытости, с интернетом, с желанием сделать все попроще, не напрягаться, не страдать… Он и не страдает теперь. – Мукагали сделал неопределенный жест рукой, не то пренебрежительный, не то безнадежный. – И под бок к Большому Змею приперся не герой, не Коркыт-Ата1, а глупый шала-казах, иностранный верблюжонок…
Мукагали замолк и жадно отхлебнул из стакана. Дамир тоже сидел молча, пытаясь осознать увиденное.
– Слушай, я ж сказал тебе – иди уже. Разбирайся сам. – Мукагали раздраженно скривился. – Я – мертвый, ты живой. Я все равно ничего сделать не могу. Приходи, когда… если… хоть что-то изменится.
– Вы и так много сделали… – отрешенно, все еще не в силах оторвать глаз от почерневшего скелета бармена на стуле, проговорил Дамир. – Я… мне надо идти.
И он почти вскочил со стула и быстрым шагом, хоть и слегка пошатываясь, пошел по гулкому проходу мимо барной стойки, и только под конец, оглянувшись, крикнул: «Спасибо!»
Но за стойкой уже никого не было, и только бутылка коньяка «Белый аист» 1976 года выпуска по-прежнему стояла на гладком современном пластике.
