И
вот сейчас, играя в телефоне, я хочу и
боюсь посмотреть на доказательства
того, что мой брак оказался иллюзией.
Он, как положено фантомам, разбился
вдребезги столкнувшись с реальностью.
Вечером включаю телевизор, смотрю старый
сериал про братьев Винчестеров. Медсестра,
уже другая, приносит снотворное, я с
трудом, но всё-таки засыпаю.
В
четверг утром снова является мама,
заставляет переодеться в свежее,
затягивает в корсет, наносит макияж,
который я смываю, едва за ней захлопывается
дверь. Корсет летит в мусорку, а я доедаю
персики и от этого мелкого своеволия
мне становится легче. После тихого часа
приходит психолог. У неё спокойный,
негромкий голос, интонации без жалости
и я наконец-то рассказываю всё, что
чувствую и показываю эти ужасные фото.
Игорь
так и не приходит. Ни в этот день, ни в
следующие. Почему? Стыдно? Таскаться по
свиданиям муж не стеснялся, весь его
офис был в курсе похождений шефа. Он
меня разлюбил? Тогда честнее было бы в
этом признаться и не обманывать меня.
Рожать и растить ребенка одной не сахар,
но родители не бросили бы нас с малышом.
Или? В этот момент понимаю, что не уверена
уже ни в чем и ни в ком. Но я точно знаю,
чтоделать вид, что у тебя к жене
чувства и при этом спать с каждой
смазливой подчиненной —
мерзость.
Я
надеюсь, что позвонит папа, но и от него
нет даже смс-ки. От мысли, что отец
сердится на меня, становится совсем
тошно и я снова плачу. Мне кажется, что
я теперь целиком состою из слёз. Снотворное
выкидываю в унитаз, заказываю доставку
шоколадного торта и чая из любимой
кондитерской, пациентам из палаты люкс
и не такое позволено. Ем вкусняшку и
думаю над тем, что сказала мне психолог.
У меня позиция жертвы?! А вот это мы ещё
посмотрим.
Алина
Мама
привезла меня «домой», хотя я для себя
уже решила, что больше не могу и не буду
считать квартиру Игоря в элитном жилом
комплексе своим домом. Домработница
открыла дверь и мы вошли внутрь. Меня
начало трясти. Хотелось выскочить вон,
казалось, что до гостиной я шла не по
мягкому ковру, а по горячим углям.
На
диван я рухнула, ноги отказывались
держать.
— Алина,
сколько можно тебя учить, даже у себя в
комнате красивые девушки ТАК не
усаживаются, ты не мешок с картошкой.
Я
промолчала, не пошевелившись. Мама знает
меня как облупленную, так что отреагировала
она предсказуемо.
— Вот
значит, как ты меня благодаришь за всё,
что я для тебя сделала?! — мама попыталась
надавить на совесть, но вины я не
чувствовала. Уже не чувствовала.
—
Я
взрослая. И сама буду решать, как мне
жить.
— Отлично.
Я подозревала, что у тебя мозги набекрень
из-за дурацких представлений о женской
гордости и прочих чувств собственного
достоинства. Просто учти, если уйдёшь
от мужа, мы с отцом обратно тебя не
примем. Поедешь по месту своей
недвижимости.
На
стол легла папка с документами на
бабушкин дом. Сверху мать положила
связку ключей, старых, истертых, на
ржавом кольце. А она подготовилась.
Значит, уговоры закончились, в ход пошли
запугивания. Я держалась изо всех сил.
В этот момент хлопнула дверь.
—
Я
дома, — раздался голос мужа. Судя по
тону, он рассчитывает, что неприятная
история будет замята.
Через
минуту Игорь заходит в гостиную. Да у
них численное превосходство! Что ж,
никто не обещал, что будет легко.
—
Я
от тебя ухожу, — удивительно, но голос
у меня ровный, словно я абсолютно
спокойна, словно не чувствую боли
предательства.
