– Эй, сэр! – крикнул он. – Уж не вы ли это, того… отлили сюда?
– Во-первых, я больше не «сэр», – крикнул я в ответ.
– А кто тогда?
– Лорд! Если вы имеете в виду мой статус, – ответил я на дерзкий выпад.
Он не понял шутки. То, чего не показывали на «ютубе» и что не являлось ситкомом, Майкл Шеринг не воспринимал как шутку.
– Лорд? – переспросил он, и тут кто-то из его приятелей – вероятно, Дейв Харфорд – пробормотал:
– Леди, – и они расхохотались.
Я оставил их наслаждаться победой. Я наконец-то освободился от них.
Я был свободен. Свободен сидеть здесь, в этой комнате, и наслаждаться сбывшейся мечтой: кофе с молоком в кружке с логотипом фирмы «Кодмастерс» за ветхим столом в комнате над магазином видеоигр, по соседству с заведением, принимаемым всеми за бордель, хотя оно таковым не является. Свободен смотреть фильм о животных, умеющих рисовать. И кто теперь смеется, Майкл Шеринг?
Я знаю, что вы думаете. Деньги, правда? Деньги делают мое положение более приятным? Говоря по правде, нет. Мне платят гроши. За те же деньги я мог бы разносить газеты. По крайней мере тогда я бы точно занимал более прочное положение в мире прессы.
В этом случае у меня было бы больше шансов заслужить одобрение лондонских пишущих кругов. Но это только начало. Мы с Сарой всегда строили грандиозные планы и копили деньги для их осуществления. Когда наши отношения дали трещину, каждый из нас пристально следил за своей половиной сбережений, хотя друг другу мы в этом никогда не признаемся.
Хорошо быть практичным человеком: надежда со временем тает, но проценты растут. У меня был неплохой счет, я не платил за квартиру и строил большие планы на будущее. Эти планы включали в себя занятие журналистикой. Или путешествия.
Сейчас я подвизаюсь в «Лондонских новостях», но завтра это может быть «Вэнити фэр», или «Конде насте тревеллер», или «Джикью». Времена, когда я продавал мнения, коими я, впрочем, и не особенно обременен, людям абсолютно индифферентным, остались в прошлом. Надо, впрочем, сказать, что всякие там пиарщики интересуются моей писаниной, а уж художники и музыканты – тем более.
Между ними и мной стояли пиарщики, а между последними и мной – редакторы, так что меня не волновало, как мои отзывы повлияют на авторов и существует ли между нами обратная связь.
Чувствуя, что надо встряхнуться, я включил «Следы когтей: дикое искусство». Просмотром этого фильма я надеялся проверить свою журналистскую беспристрастность.
– Как кино? – поинтересовался Дэв.
– Потрясающе. Ты знал, что морские львы по выходным обычно малюют оранжевой краской?
– Правда? – удивился он.
– Во всяком случае, это никем не оспаривается.
Я добросовестно просмотрел весь фильм. Сначала там показывали кошку, сидевшую на мольберте и лапами размазывавшую краску вокруг себя. Затем был слон-импрессионист, покрывавший посредством хобота огромный холст синими тонами. Творческий процесс проходил под аккомпанемент восторженных восклицаний дамы в шляпке. Поймал себя на мысли, что у меня получилось бы лучше, но потом должен был признать, что как-то упустил из виду обстоятельство – я-то ведь не слон.
– Какие планы на сегодня? – поинтересовался я.
– Один парень обещал принести лимитированное издание саундтреков к сеговским играм. На синем виниле. Музыка из «Голден экс», «Аутран» и другие классные вещицы.
– Тебе не на чем слушать.
– В нашем деле главное – обладание. А ты что собираешься делать?
