«Может ли эта красота спасти хоть её саму-то, не говоря уже о всём мире?» – усмехнулся сам себе Андрей, вставая вслед за ней.
Ужин
В зале, куда он последовал за ней, был уже накрыт стол на двоих. Горели свечи в тяжёлых подсвечниках. Хрустальные массивные бокалы, сверкающие приборы, тихая музыка, запах духов, красота хозяйки и её недоступность для него, сковали его неприятной плебейской робостью.
От этой робости он как будто и перепрыгнул в другое измерение. Разозлился на себя, на свою нищету и убогость, и принял эту игру: позволил себе пожить по-другому. Пусть на один вечер. Забыл о своей бедности, о своих рваных ботинках, о деревянном клубе в Суйде.
– Выпьете вина? – предложила Ирина.
– Да.
Она сама налила и подала ему бокал с тёмно-красным вином. Рука её была при этом слишком красиво выгнута.
Андрей, понимая все эти мещанские приёмы хозяйки, был помимо своей воли очарован ими. Так же, как очарован красивым столом, закусками, посудой, серебряными приборчиками на жёсткой льняной скатерти.
– Вам нравится это вино? – спросила Ирина.
– Хорошее.
– Урожай 1982 года, Бордо. Помните у Пушкина: «Но ты „Бордо“, мой верный друг…» Стихи и вино – вот окружение поэта.
– И женщины… – Андрей удивился сам себе.
Ирина не обратила внимания. Они оба с аппетитом принялись за горячее мясо.
– Представьте себе, – красиво отрезая кусок запечённого мяса, говорила Ирина, – что Александру Сергеевичу вдруг предложили бы такое опасное и интересное приключение, которое хочу предложить вам я. Поехать во Францию, в монастырь и подсмотреть там секреты знаменитого на весь мир ликёра. Согласился бы он?
– Нет, Пушкин был человеком чести. Подсматривать или воровать что-то было не в его натуре, – энергично жевал свой кусок чуть захмелевший Андрей.
– Но это не воровство! Подсмотреть рецепт – это приключение. В 21 год мужчина должен быть способен на безумные поступки. Иначе он чего-то никогда не поймёт и не увидит в самом себе. Может быть проморгает свою гениальность… Иногда какой-то случай открывает в натуре человека нечто забытое, закрытое за ненадобностью…
Андрей задумался.
– А что бы во мне мог открыть «Шартрёз»? Да ничего… Я уже всё про себя знаю…
– Чем больше я знаю, тем лучше понимаю, как мало я знаю, – Сократ что-то такое сказал.
Андрею стало смешно.
– Ирина, простите меня, но вы вообще-то понимаете, что вы задумали какую-то фантасмагорию?! Украсть рецепт «Шартрёза»… Это просто своеволие богатой красивой женщины, которая не привыкла отказывать себе ни в чём. Играете в Настасью Филипповну.
Ирина усмехнулась:
– Как раз привыкла отказывать себе во всём – лучшие годы прожила в бедности. А скажите мне, пожалуйста, добрый человек: а что толку себе постоянно отказывать! Для чего тогда жить на этом свете? Как проявится моя жизнь для меня самой, если мои заветные мечты я буду прогонять прочь?
Она заметно пьянела: они начали уже вторую бутылку.
Кто открывал бутылки, кто менял блюда на столе, – Андрей не мог потом вспомнить. Ему казалось потом, что никого в комнате не было, кроме них – двоих.
– Почему «истина – в вине» знаешь? Я тебя сейчас не как владелица алкогольного бренда спрашиваю… Истина в вине, потому что только выпив вина, люди позволяют себе стать самими собой. Все самые сокровенные разговоры – под бокал вина или рюмку водки. Мир сегодня постепенно становится скучным, однообразным, из него уходит вера в чудо, поэтому мы – русские спиваемся постепенно. Нам претит мерная, трезвая рассудочность. Мы – нация детей. Мы открыты миру, а мир… А пошёл этот мир! Ты сказал: «фантасмагорический проект». А почему бы мне не позволить себе фантасмагорический проект? Я умирала от тоски, ходила по психоаналитикам, пока не придумала проект «Шартрёз»… Это сказка, я приглашаю тебя в ней участвовать… Хочешь?
