– Я была бы очень рада. – А потом Катрин вдруг добавила, надеясь, что интуиция её не подводит: – Кстати, Ребекка, можете записать в блокнот, что меня привлекают женщины. Если вы этого ещё не знаете, то уверена, что всё равно выясните очень скоро. А ещё – и это записывать уже не обязательно – вы мне очень нравитесь.
Сердце Ребекки бешено заколотилось:
– Наверное, я должна что-то сказать, но ни одной здравой мысли не приходит в голову.
Катрин рассмеялась, а потом серьезно промолвила:
– Я не знаю, какая у вас ситуация, какой интерес у вас и даже вообще… – она остановилась, сознавая, что рискует впасть в словоблудие, которого она терпеть не могла. – Я очень хочу снова встретиться с вами. И просто хочу, чтоб вы знали, что у меня нет ни малейшего желания ставить вас в неловкое положение.
Ребекка ответила широкой улыбкой, не в силах скрыть приятное удивление:
– Рядом с вами я не испытываю вообще никаких неловкостей.
Доктор улыбнулась в ответ и выскользнула из машины.
– А вот это просто великолепная новость, офицер полиции детектив Фрай.
Ребекка подождала, пока Катрин повернет ключ в замке, и отъехала только тогда, когда дверь её дома распахнулась. Катрин стояла, держась за ручку, и провожала взглядом машину, пока Ребекка не скрылась из виду. И всё это время обе они улыбались.
На следующее утро в 7:45 Ребекка и Джеф встретились в отделе. Они всегда просматривали текущие дела и планировали день за чашкой утреннего кофе.
– Ну какой на сегодня план? – Джеф задал этот вопрос не столько потому, что она была старшей по званию, а, скорее, по привычке. Они работали вместе с тех пор, как он был еще стажером, и ему всегда нравилось следовать её указаниям во время расследования.
Ребекка наморщила лоб:
– В полдень я должна быть в суде, давать показания по делу о рэкетирах. Пока ждем сведений из лаборатории, давай закроем мертвые дела, вложим все нужные бумажки куда надо – и в сторону.
Она имела в виду случаи, где расследование было приостановлено за недостатком доказательств, и еще более неприятные случаи, когда свидетели были, но они наотрез отказывались идти в суд для дачи показаний. Она терпеть не могла бросать на полпути те дела, где, она знала, можно и нужно наказать преступников, но люди часто отказывались сотрудничать с полицией, боясь возмездия. Эта часть работы тоже страшно её напрягала, но ей пришлось научиться с этим жить.
Он провел большим пальцем по корешкам папок мертвых дел, горой лежавших на его столе:
– Я не сумею справиться со всем этим за день.
– Дай что-нибудь мне, – Ребекка протянула руку. – Мне нужно чем-то заняться, до судебного заседания. Я собиралась зайти в лабораторию, но только лишь для того, чтобы подогнать их. И посмотреть, не удастся ли вытрясти чего-нибудь из Флэнаган.
Джеф поднял бровь и посмотрел на напарницу. Она была одета безупречно, как всегда, – прекрасно сидевшие льняные брюки, приталенная рубашка, но что-то в ней изменилось. В ней появилась свежесть, которой он не видел уже много месяцев.
– Что с тобой такое?
– Что ты имеешь в виду? – ответила Ребекка как бы между прочим, перекладывая папку с одного края стола на другой.
– Ну ты выглядишь так, словно с тобой случилось что-то хорошее. Есть подвижки в деле на Ривер Драйв?
Щеки Ребекки загорелись. Вчера, простившись с Катрин, она была еще более взбудораженной, чем обычно. Привычные противоядия не оказывали нужного эффекта. Она покаталась по городу, заехала в спортзал, даже поразмышляла о том, как будет наводить порядок в своей квартире, и только после всего этого, наконец, вернулась домой. Она разделась догола, натянула на себя короткую футболку и растянутые боксеры и в таком виде завалилась спать.
