Трухля замолк, отвернулся. Тогда вожак положил руку ему на плечо. Кажется, сжал слишком сильно, потому что старик вздрогнул, стиснул зубы. Однако рассказ свой все-таки закончил:
– Мы нашли там кое-что среди деревьев. Череп. Заросший мхом, мы чуть мимо не прошли. С пробитым затылком.
– Так может это и не Зирот был? – робко поинтересовался Румс, крепко обхвативший колени руками.
Трухля покачал головой. Вынул из кармана что-то маленькое, не разглядеть. Поднес ближе к свету костра.
Клык на потрепанной веревке. Пожелтевший, стесавшийся. Совсем маленький, детский. Зирот всегда носил его на шее. Свой первый выпавший зуб. Говорил: на удачу. Похоже, в тот раз амулет подвел.
– Мы же не знаем, что там случилось, – пожал плечами Миро. Старался сохранять видимость хладнокровия, хоть и понимал уже: все не так просто. – Мало ли: оступился, с больной ногой не мудрено. Ударился о камень.
Вожак покачал головой.
– Могло быть и так. Но кроме головы и вот этого, – он указал на амулет, – мы не нашли больше ничего. Как и девять зим до этого. Они не дошли до границ Зогры, потому что им не позволили.
Миро проглотил застрявший в горле комок. Вопрос, находили ли они что-то пять весен назад, когда изгнали отца, так и остался непроизнесенным. Ответа слышать он не хотел.
– Нам такое не грозит, – прошептала сидящая рядом Нобара, сжав его ладонь. – Никому из нас.
«Если только кое-кто об этом не позаботится», – хотел было съехидничать Миро, но смолчал. Только бросил быстрый гневный взгляд на вожака. Выдохнул, а потом ответил Нобаре негромко, но так, чтобы остальные могли услышать:
– Конечно, не грозит. Среди нас нет слабых. Или невезучих. – С этими словами он поднялся, стряхнул ползущего по штанине светлячка, и тот упорхнул маленькой звездочкой. – Пожалуй, с меня на сегодня хватит историй.
Удаляясь к дому, Миро слышал, как остальные что-то оживленно обсуждают. Знать, что именно, не было никакого желания.
– Ты такой недовольный, – удивилась мать, едва он переступил порог. Подошла, бесшумно скользя в шерстяных носках по полу. От ее шагов доски даже не скрипнули, будто по воздуху шла. Приобняла за плечи, став совсем уютной и домашней. Прямо как сосновый аромат, которым был пропитан воздух в их маленькой деревянной хижине. – Что-то случилось?
Миро пожал плечами.
– Просто надоело слушать детские сказочки. – Ну не признаваться же, в самом деле, что как раз эти «детские сказочки» его и расстроили так сильно. – Лучше пойду высплюсь хорошенько, завтра будет долгий день.
– Снова с утра на охоту?
Миро остановился у расшитой желтыми и зелеными квадратами занавески, отделяющей его спальное место от остального дома. Призадумался.
– Наверное, – а потом добавил, процедив сквозь зубы: – если Брахвес мне не придумает никакого другого дела раньше.
– Может и стоило бы. – Мать укоризненно покачала головой. – Тогда не останется времени к его сыну цепляться.
– Это я к нему цеплялся? – Миро почувствовал, как запылали уши.
Договаривать не стал: знал, что это бесполезно. Задернул за собой занавеску и плюхнулся на плетеный лежак. Свернулся клубком, закрыл глаза. В тот же миг усталость придавила своей тяжестью, мешая пошевелиться и даже сделать вдох…
…Но совсем не мешая очутиться под сплошной стеной ледяного ливня, от которого перехватывает дух. Миро с трудом открывает глаза, моргает. Намокшие ресницы изо всех сил этому противятся. Солнечные лучи отражаются от капель, но вовсе не слепят и не мешают видеть, что впереди.
