– Пожалуйста, не пиши. Я падаю в сон.
Это был день-портал.
Я так подумала тогда.
А отныне каждый день с ним оказывается порталом. Еще бы: мне предназначено выдерживать странность планетарного масштаба. Планетарную странность. Хитрые тонкие улыбки настоящего мага. Не говоря уж эпитетами окружающих – всякими там «воздушный», «глубокий», «гениальный» и «потрясающий». Да, воздушный – «на журавля похож», сказал Энки. Но и на пса.
Псовый гончий журавль!
До сих пор мне иногда важно перепроверять, достаточно ли реален мой трофей, достаточно ли трофейна эта история, наши отношения. Подергивать его фотографиями, текстами, эпатажными видео – реагирует ли? («Я всегда на тебя реагирую. И эрегирую»). Потрясывать его в надежде, что выпадет из пиджака что-нибудь типа любовного проводка (нет, говорит, у меня в твою сторону токов любви, и я этому рад; с любовью, дескать, у меня сложные отношения, и я ее не люблю – но иногда признается, что «чуточку влюблен», или «любит ситуативно»). Моя проверка так неуместна, я знаю… Мы в соединении, и я называю это любовью, а он – радостью.
Он честнее и проще.
Гений же!
Мне снится мой псовый журавль, и всегда это связано с какими-нибудь садами, деревьями, огородами… Я рассказываю ему о сновидениях, как психоаналитику. Для интерпретаций.
Клиент: «В одном сне я пришла к тебе, и ты настойчиво увлекал меня в свои подводные сады, обещая показать „нечто по-настоящему голое“. И этим „нечтом“ оказалась фиолетовая русалочья девочка, и не русалка, потому что с ногами, и не девочка, потому что в теле, и пофигистически фиолетовая, потому что без напряжения, по-детски требовательная и капризная, игривая, как дельфинчик, и по-сиренски сиреневая, потому что увлекает…»
Терапевт: «…По-настоящему голое» – подлинное, настоящее в своей обнаженности. Абсолютно искреннее в принятии своего тела, в принятии своих глубинных потребностей и импульсов – еще тех, подростковых. Когда ты – подросток, но у тебя нет страха перед своей телесностью и своей сексуальностью, когда ты не переживаешь, что это что-то неправильное и нарушающее общественные устои. «По-настоящему голое» равно «свободное в своей обнаженности».
Сам – снимая роль терапевта: «Да, я бы, наверное, хотел поплавать с тобой в том аквариуме с сиреневой девочкой. Безо всяких обязательств перед социумом».
Всякий раз после Встречи (он говорит, что Встречи редки, даже когда люди встречаются, и даже когда е… тся – и все-таки какие прекрасные матерные стихи у моего поэта-реабилитолога! – когда встречаются х… и п… да, моменты Встречи остаются только моментами, ценными, уникальными) с меня слезает очередной слой невроза. Напряга. Стереотипа, суеверия, предрассудка, шаблона, стыда, недоверия. Я осталась по-настоящему голой. Как по-настоящему голое существо в подводных садах Меркурия. Я осталась – уязвимой, маленькой, очень сильной и очень счастливой, – я осталась. Я… успокоилась.
Встречетерапия.
Инотерапия.
Лингам Энлиля…
Бока Меркурия
Во льдах и зное,
Тайной улыбкой
Гермес лучится…
Довольна фурия:
Забыла злое,
Нимфостью зыбкой
Теперь сочится.
Лингам Энлиля
Звучит кифарой,
Поющей чашей,
Музыкой ветра…
Нектар разлили
В резервуары
Томлений наших
По гекзаметрам…
Гермес… О своем очередном лице Энлиль скажет: «Гермес – это воплощенный фаллос, способный связывать разные миры. Символ проникновения в новые, неизведанные пространства». Конечно, Гермес. Ведь ходит и проникает всегда в новые, неизведанные. Я бы сама не смогла свои пространства изведать, а уж связать наши миры…
