– Нет, – лицо Делии осталось невозмутимым, только взгляд чёрных глаз нервно заметался по столу, по пирожкам и остановился на Лайонеле.
– Как же нет. Стёкла опять в доме бились от твоих криков, – в этот раз голос старой ведьмы прозвучал мягче.
Лайонел знал, что она всегда жалела банши после её криков. Одним взмахом руки он заставил чайничек подняться в воздух и налил Корделии чашку ароматного чая. Она была его верной сторонницей. Его помощницей. Как любят говорить крестьяне, правой рукой, но это не так, она была сердцем его операции, воздухом. Он бы справился и без неё, но всё уже было бы не так.
– Загляни ко мне после завтрака, – наклонилась вперёд и прошептала Лайонелу на ухо, будто не замечая сурового взгляда Матильды. – У меня есть то, что тебе понравится,– её чёрные большие глаза, похожие на два глубоких омута, лукаво блеснули, а пухлые, чувственные губы растянулись в довольной улыбке.
– Что же ты приготовила? – глаза Лайонела сверкнули от предвкушения. Подарки он любил.
Выслушать ответ Корделии ему не удалось, в разговор вступилась Матильда. Сердито обведя воспитанников взглядом и поставив последнюю партию пирожков на поверхность. Она распрямилась, потёрла руками уставшую спину.
– И когда вы собираетесь выезжать? – её проницательный взгляд упёрся в Лайонела.
– После обеда, матушка, – подала голос Корделия, опередив Лайонела.
– Не рановато ли? – голос старой ведьмы был скрипуч, как старая половица на чердаке. Как бы она ни старалась скрыть свою горечь от путешествия воспитанников, у неё это получалось плохо. Худенькие плечи обмякли, а взгляд стал тусклым, словно у куклы.
– Уехав ночью, мы привлечём больше внимания, – взглянул на наставницу. Жаль расставаться с ней, но потом они вернутся, совершив правосудие, и вновь будет всё, как прежде. – Ты сама говорила : «Добрые люди ночью не уезжают»
– Используешь мои слова против меня же, Лайонел Арвел! – Матильда погрозила сухим тонким пальцем.
– Учусь у лучших, – широкая улыбка озарила лицо.
***
– Что там у тебя? – Лайонел стоял, прижавшись спиной к стене маленькой комнатки, и лениво наблюдал за худой фигуркой Корделии в свободном чёрном платье.
Страстью Делии всегда была одежда, все наряды, что она носила, были изготовленные ею самой. И могли бы потеснить королевские. Услышав его голос, Корделия поднялась с кровати, застеленной нежно-зелёным покрывалом, отложила в сторону аккуратно сложенные вещи и плавной походкой подошла к комоду. Лайонел следил за ней, не отрываясь. Дверцы скрипнули.
– Я подумала о том, что тебе не помешает маскировка, – она развернулась, протягивая Лайонелу сверток из чёрной ткани.
Поверх свёртка опустилась маска, чёрная, из твёрдых материалов. Она напоминала человеческую голову: пустые глазницы, нос, челюсть с острыми, слегка выпирающими зубами. На ощупь маска была приятная и достаточно лёгкая. Глаза Лайонела завороженно блеснули, от затылка шло несколько закрученных кверху рогов. Осторожно положив предмет на кровать, бережно развернул свёрток ткани, и перед ним предстал плащ с большим капюшоном. В тканях Лайонел не разбирался, это было по части Корделии, но на ощупь материя была приятной, слегка прохладной и гладкой. На плечах плаща вырисовывались узоры из более грубой ткани, в остальном же он был без излишеств, полностью закрытый.
– То, что надо, – одной рукой Лайонел прижал к себе банши, коснувшись её голубых мягких волос. От Делии пахло пирогами, чаем с мятой и как ни странно брусникой. – Ты сделала себе маскировку?
