Маше тут явно нравилось. Она, краем уха слушая взрослые разговоры, листала отлично иллюстрированный альбом Левитана и качала ногой. Хозяйка ей тоже понравилась. Искренняя, она не сюсюкала, не говорила штампами и не пыталась угодить. И что ценно, воспринимала Машу как равную. Сто баллов!
Чай недовольно остывал в кружках, конфеты так никто, кроме Маши, и не попробовал – не до них. Иван слушал. Приятно, по-мужски, не перебивая.
– Вы уж простите, что так разоткровенничалась перед незнакомым человеком, – попыта-лась независимо улыбнуться хозяйка, – сама не знаю, как вышло.
– А мы уже не незнакомы. И даже соседи. Я понимаю вас, Марина Владимировна. Спасибо вам за доверие, – Иван мягко посмотрел ей в глаза, – и по праву соседства вы поз-волите называть вас просто по имени и на «ты»?
Она улыбнулась.
– А вы хитрый!
– Почему?
– Потому что я первая хотела вам это предложить.
Да? – обрадовался Иван, – Тогда без проблем. Начнём сначала?
Он важно и комично протянул руку:
– Иван!
– Марина!
– Очень приятно.
– И мне.
Они помолчали.
– Может, ещё чаю?
– Нет, спасибо. Я вообще—то к кофе привык… там.
А кофе хорошего нет, – огорчилась Марина, – есть «растворяшка». Налить?
– Давайте.
– Давай! Мы же договорились!
Они так громко засмеялись, что даже увлечённая книгой Маша не удержавшись, прыснула.
– Марина, можно спрошу?
– Конечно.
– А как тебе удалось от него отвязаться? – Иван неловко ёрзнул в кресле, – Извини, не из праздного любопытства интересуюсь. Просто я уже говорил, там, в Праге, у меня была своя охранная фирма, может смогу что посоветовать?
Хозяйка усмехнулась и пожала плечами:
– Ничего, нормально. Просто тема грустная. А, в общем, всё банально: сменила фами-лию, паспорт, ликвидировала старые контакты и уехала. В его родной город. Он всегда его терпеть не мог. Вот я и решила – это последнее место, где он будет меня искать. Так вот.
Она резко тряхнула головой:
– А знаешь, я тебе завидую!
– Мне??
– Да!
– И чему же?
– Хотя бы тому, что ты встретил настоящую любовь и прожил в таком счастье столько лет! Не всем так везёт.
– Тем тяжелее было её потерять.
Иван поднялся.
– Машунь, нам пора!
Маша послушно встала и, бросив последний взгляд на альбом, положила его на место.
– Возьми с собой, – заметила её сожаление соседка, – потом принесёшь. Хорошо?
– Хорошо. Спасибо!
В прихожей, у двери, Марина легко дотронулась до руки гостя.
– Надеюсь, я ничего лишнего не сказала? Если да, прошу простить.
– Всё хорошо, – нашёл в себе силы просветлеть лицом Иван, – всё хорошо.
Он терпеть не мог этот вычурный и громоздкий камин. Каждый раз, заходя в гостиную, невольно делал шаг назад, чтобы не пройти близко от его разверстой ненасытной пасти с чёрными зубами угольков.
К несчастью, перепланировка была невозможна. Это был очень старый особняк, где ка-минная стена являлась одной из несущих – дешевле было купить новый дом. А ещё он ненавидел зеркала. Отражение словно издевалось над ним: крючковатый нос, слишком длинный для лица подбородок, немного выпученные, почти без ресниц, глаза, а ещё этот ужасный шрам, делящий правую щеку ровно напополам – от мочки уха до нижней губы.
Зато огонь ему нравился: дарил тепло и свет, которого было вполне достаточно, чтобы дотянуться до графина с «шотландским».
За спиной раздался шорох, и горбоносый невольно сунул руку в потайной карман во внутренней спинке кресла, однако, увидев причину шума расслабился.
