Не ожидая увидеть столь разительную перемену со времени их последней встречи, дю Плесси-Бельер застыл в удивлении, не найдя, что сказать в качестве вежливого приветствия. Однако кардинал сам избавил его от этой необходимости, жестом указав на табурет, стоящий напротив рабочего стола.
– Присядьте, – тихо произнёс Мазарини, едва лишь приподняв левую руку над одеялом.
Он говорил едва слышно, слабым шёпотом, похожим на свист. Франсуа-Анри пришлось напрячь слух для того, чтобы разобрать каждое слово.
– Я не задержу вас надолго. Вы успеете вернуться до отъезда короля. Сейчас его занимают разговорами мой секретарь и врач. Мэтр Лаворио обладает глубокими познаниями в медицине и похвальным умением поведать правду о болезни в таких словах, чтобы пациент мог стойко принять неизбежное. Что до господина Кольбера, то с ним самим и с его талантами вы уже знакомы.
Франсуа-Анри присел на самый краешек табурета. От тихого и натужного звучания голоса безнадёжно больного человека ему стало не по себе, но он с усилием прислушивался к каждой фразе. Из всего того, что ему довелось услышать в разговорах с Мазарини ещё до этого свидания, на треть шуток и замечаний по пустякам всегда приходились ровно две трети полезных и крайне важных сведений, известных только ему одному. Вот эти-то сведения кардинал любил завуалировать за кажущимися пустячными и даже бессмысленными отступлениями от темы беседы, словно проверяя собеседника на внимательность.
– Во-первых, – начал кардинал, после того, как убедился, что его внимательно слушают, – вы должны обезопасить положение двух, а, возможно, и трёх королевских домов Европы.
Удивление вместе с замешательством, написанное на лице дю Плесси-Бельера, было предсказуемым, и кардинал встретил это с коротким вздохом, похожим на усмешку:
– Да. Всё именно так. Несколько европейских королевских домов могут подвергнуться шантажу, если вовремя не вмешаться.
С шумом выдохнув после сказанного, кардинал замолчал. Его взгляд потух и угас, словно он впал в дремоту, но стоило Франсуа-Анри податься вперёд и тем самым разбудить его, как Мазарини снова открыл глаза и продолжил:
– Вы должны разыскать архив королевы Марии Медичи. Она состояла в переписке с неким Гонди. Нет, не с герцогом де Гонди, – Мазарини слегка поморщился, и мимолётная ироничная гримаса напомнила его прежнего, – и не с коадъютором, конечно же. Это был человек невысокого происхождения и не занимающий сколь-нибудь значимое положение. Он прибыл из Флоренции в качестве пажа будущей королевы. Он приходился дальней роднёй тем Гонди, которые утвердились при дворе короля Франции задолго до его прибытия.
– Его имя – Рене Гонди? – осмелился спросить Франсуа-Анри, когда кардинал вдруг зашёлся в приступе сухого кашля.
– Он самый, – едва откашлявшись, подтвердил Мазарини, – это он был первым хранителем перстня.
– Какого перстня? – не понял маркиз, и тут же в его взгляде отразилось глубокое сожаление при виде алого пятна на платке, который Мазарини отнял от своих губ.
– Старая история. Но она важна. И поэтому…
Новый приступ кашля заставил кардинала прерваться на этот раз надольше. Заметив озабоченный взгляд дю Плесси-Бельера, обращённый к двери, он поднял вверх трясущуюся руку и качнул ею, запрещая звать на помощь.
– Сначала мне необходимо изложить вам всё, что вы должны узнать, – прохрипел Мазарини сквозь сухой кашель. – Подайте мне стакан. Да. Вот этот. Отвар слишком сильный для моего желудка, но действенный. Он помогает остановить приступы кашля.
