Сделав несколько медленных глотков из стакана, который маркиз помогал удержать в его ослабевших руках, кардинал со вздохом облегчения откинулся на подушки.
– Вот так. Мне уже лучше. А теперь слушайте. Ещё до приезда королевы Марии Медичи во Францию Рене Гонди был пажом в её свите. Он стал рыцарем для юной принцессы. Именно так. Звучит немного сказочно, но сюжетами для сказок становятся события, действительно имевшие место в жизни, а не наоборот. Рене Гонди подарил Марии Медичи перстень с аметистом столь необычного цвета и чистоты, что найти второй такой же не представляется возможным. В случае какой-либо опасности королева должна была послать этот перстень Гонди. Получив этот сигнал, он немедленно пришёл бы на помощь. Ничего неизвестно о том, что она воспользовалась перстнем хотя бы раз. Что касается меня, то я не верю в спекуляции и домыслы без фактов и доказательств. Доподлинно известно, что между Марией Медичи и Рене Гонди были близкие отношения. И некоторые называли их более доверительными и близкими, чем это допустимо между Дамой и её Рыцарем. О том, какие отношения были между ними на самом деле, никто ничего не знает, а слухи не просачивались за пределы двора королевы. Позднее Гонди пришлось покинуть Париж. После того, как Мария Медичи также отправилась в ссылку, между ними завязалась переписка. Все письма хранились в двух шкатулках, а пересылали их в третьей. Все три шкатулки были похожи друг на друга и внешне ничем не примечательны. Но замки в них были выполнены по специальному заказу. Если воспользоваться неверным ключом или ошибиться в наборе шифра, составленного во внутреннем втором замке, то внутри шкатулки разобьётся стеклянная ампула с кислотой, которая моментально уничтожит всё содержимое. Кроме того, – внезапно голос кардинала окреп, и он заговорил громче, – если я не ошибаюсь, ядовитые пары кислоты могут повредить зрение и даже смертельно отравить человека, взломавшего замок.
– Столь суровые меры предосторожности для переписки с простым пажом! – не удержался от ремарки дю Плесси-Бельер.
– То-то и оно! Но слухи о том, что Рене Гонди был не просто пажом королевы, время от времени вновь распространяются, – Мазарини иронично подмигнул озадаченному собеседнику, – и всё-таки я не склонен верить в это.
– И всё же? – Франсуа-Анри посмотрел в глаза кардинала, взор которого прояснился настолько, что можно было обмануться и предположить о том, что ему стало лучше.
– И всё же велика вероятность того, что даже одно неосторожное слово в письме может скомпрометировать одного, а то и сразу трёх государей Европы.
– Это слишком серьёзно! Неужели она могла быть настолько…
Франсуа-Анри не договорил вслух, но Мазарини, поняв его мысль, утвердительно кивнул головой и негромко произнёс:
– Любовь способна ослепить и лишить рассудка даже самых достойных, а Мария Медичи отличалась импульсивностью и безрассудством. Какими могли быть письма, которые она писала тому, кому всецело доверяла и кого, возможно, любила? Любила она Гонди как друга или более того, гадать не стану, – кардинал развёл руками в красноречивом жесте, подразумевающем самый широкий спектр возможных предположений.
– Но разве она не опасалась, что её письма могли перехватить шпионы?
– В том-то и дело, что все письма доставляли в шкатулке с секретным замком. И хранили их в двух таких же шкатулках.
